Глупо, конечно, как и сами помещения - они, что, уже решили поселить внутри местных? - и Михаил остановился, выкатил комбайн наружу, пополняя запасы камня и затем перешел к перетаскиванию земли. Без фанатизма, в пару пробных ферм, где еще предстояло обустроить и полив, и освещение, облучение ультрафиолетом. Пробить шахту вниз, до самого моря и качать оттуда воду, попутно опресняя, скажем, или протянуть от реки, впадавшей в это самое море дальше к юго-востоку.
Вот такая работа была Михаилу по душе, тревоги, что он не справится с большим комбайном - ушли, для полного счастья не хватало только электричества. Смешно сказать, но ни землянам, ни местным оно не требовалось, пусть и по противоположным причинам.
— Так, с внутренним строением все ясно, - объявил Алекс, - можно приступать к синтезу лекарств. Загружаю сканы в автохирурга.
— У нас есть хирург? - изумился Лошадкин.
— Есть, - подтвердила Алена, - но только один, из расчета на семь спасательных капсул внутри секции корабля.
Пятеро уже умерли от ран и еще шестеро не дождались "операции", но остальных удалось спасти. Лечебный гель, перевязки, стимуляторы, синтезированные именно под организмы местных и самое главное: успокоительные и снотворное. Всех развезли по их одиночным палатам, обустроили и закрыли двери.
— Потом надо будет проложить там канализацию, - задумался Лошадкин.
— И сбрасывать все в море?! - повысил голос Ким.
Даже надвинулся этаким молодым богатырем, детинушкой из былин, руки - балки, способные ломать по две подковы подряд.
— Органику на переработку или на удобрения, остальное в запас, - машинально ответил Михаил и только потом до него дошло. - Ты уже установил контакт?
— Нет, - чуть смутился Ким, - но они показались мне на глаза!
— Идея продемонстрировать комбайн и возвести замок оказалась верной, - потер руки появившийся рядом Гозье. - Огар тоже согласен, что теперь все ускорится, как только мы выучим их язык!
— Языки, - заметил Михаил, - скорее всего, у каждого свой.
— Главное - составить базу, а дальше переводчик в манопах поработает, - отмахнулся Маниш. - Что, поработали, теперь можно и поесть, так говорили в старину?
— Эта шутка была не смешной еще сто лет назад, - хохотнул Михаил, - но поесть я люблю!
— Не ты один!
Они отправились в импровизированную столовую, куда уже перенесли синтезаторы с корабля, и даже поставили импровизированные столы и стулья.
— Странная радость для того, кто говорил нам о рабстве, - заметил Лошадкин по дороге.
— Это радость исследователя и возможность что-то изучить на практике, - ответил Ким вместо Маниша, - не в школе, а в реальной жизни!
— А как же вопросы этики и морали?
— Какие именно? Заключение?
— Нет, с этим все понятно, - отмахнулся Лошадкин, - я же сам их и захватил, чтобы не сверкали тут кишками. Веди они себя более мирно, можно было бы собрать базу слов на основе наблюдений со спутника и записей, просто вышло бы дольше, но они сами... Ну, не то, чтобы не оставили выбора, но могли бы устроить резню где-то в отдалении, не прямо у нас на глазах. Итак, законов, ограничивающих вмешательство в жизнь тех, кто еще не вышел в космос, нет, точнее говоря, они у каждого свои.
— Так, - кивнул Маниш.
Махнул рукой, приглаживая черные волосы, чуть не ткнул Лошадкина в плечо.
— По большей части подобные цивилизации оставляют в покое, так как это просто невыгодно во всех смыслах, так нам говорили в школе, - добавил Ким. - Поэтому мы терраформируем планеты в необитаемых системах, тем более что их много, космос велик.
— Меня, честно говоря, сильно удивило, что вы вообще лезете колонизировать, имея всего миллиард живых на Земле, часть из которых скажем прямо - ожмики, - искренне признался Михаил. - Но речь о другом. Вот мы говорим о морали, этике, совести, но при этом проголосовали между собой и решили вмешиваться в жизнь местных. Самих местных даже не спрашивали, и дело тут вовсе не в незнании языка, Маниш! Мы навязываем силой свою помощь, пусть и говорим при этом о добровольности. Вот ты жил в своей песочнице среди других детей, а потом вдруг сверху свалился огромный взрослый дядька и сказал, что сейчас научит нас, но мы обязаны слушаться его.
— Мы..., - Гозье оборвал себя и замолчал. - Хм, право силы за нами, но остальное.
— Это похоже на парадокс Алякова, - вдруг заметил Ким.
Они уже пришли и Лошадкин восхищенно уставился в окно. Огромные окна общей столовой выходили на море, создавалось ощущение, что замка, скал, земли нет, только бескрайнее синее море, облака и птицы.