– Господин ждет вас, эменди.
– Видать совсем поиздержался вазари, раз вынужден посылать в качестве сопровождения одну из своих наложниц. – подумал про себя мужчина. Подумал, но в слух ничего не сказал, лишь слегка кивнул головой.
Девушка, как будто прочитала мысли, повела посетителя окружным путем, через многочисленные комнаты и залы дворца. Демонстрируя ему тем самым, богатство своего хозяина. Наконец, самолично распахнув перед мужчиной резные двери, она поклонилась и бесшумно исчезла за портьерой. Тяжело вздохнув, мужчина шагнул вперед. Десяток шагов и вот,
перед ним, на небольшом возвышении, сидят трое мужчин, уже преклонных лет, не потерявшие, однако, ни живости, ни силы. В центре, в большом деревянном кресле, богато украшенном резьбой, расположился сам светлейший вазари Исмигал, владыка Ахолии, крепкий, лет пятидесяти мужчина, в тканом золотом халате до пят, с тонкими чертами лица, иссини черной шевелюрой и густыми, почти сросшимися бровями и крючковатым носом истинного сельджинца и чуть седой, квадратной бородой, спускавшейся до середины груди. Борода была тщательно ухожена и, согласно обычаю, завита в тугие кольца, из-под нее выглядывала массивная золотая цепь.
Слева от повелителя, на широком стуле без спинки, устроился доблестный Мусафар, военачальник, «водитель тысячи аскеров», командир личной гвардии вазари. Он казался зеркальным отражением своего хозяина, такие же тонкие черты, та же квадратная борода, темные глаза под густыми широкими бровями. Титулы его вполне соответствовали действительности, ибо воителем он был опытным, удачливым и отважным, правда, аскеров под его рукой было не десять сотен, а только семь десятков. Но и этого, с учетом наличия гарудского гарнизона, вполне хватало, чтобы обеспечить безопасность вазари. Справа от светлейшего вазари, на большой кожаной подушке, замер предусмотрительный Типаи, ведавший на Трузанде, налогами, казной, состоянием каналов и дорог, рощами пальмы шакри. Он был родным братом вазари и самым его преданным помощником.
– Садись, достопочтимый Саккар. – вазари махнул рукой в сторону большой расшитой подушки, лежащей возле низенького столика, уставленного парой десятков всевозможных блюд, тарелок, кувшинов и бутылок. Ножки кресла вазари, вырезанные в форме львиных лап, чуть скрипнули, когда он махнул рукой.
Мужчина осторожно опустился на подушку. Перед этими тремя людьми, каждый из которых был лишь чуть старше его самого, Саккар с особой остротой ощущал свою, мнимую, молодость и неопытность.
– Благие-ли вести ты нам принес? Полны-ли твои каналы живительной влагой? Исправны-ли твои насосы?
– Да, почтенный вазари, Лучезарный Эрлик оказал милость и мои каналы не пересыхают, а насосы исправно поднимают воду на поверхность.
– Процветаю-ли твои быки и коровы?
– Не тревожься, о высокочтимый, и с быками, хвала Лучезарному Эрлику, все прекрасно!
– Не забивает-ли песок твои водяные соты? Не досаждают-ли тебе воры?
– Нет, о мудрейший.
– Здоровы-ли твои дети и жены?
– Благодать Лучезарного не обходит мой дом стороной.
– Обилен-ли цвет в твоих рощах, достопочтимый Саккар?
– Урожай в этом сезоне будет даже больше чем в предыдущем, о рука Лучезарного.
– О, Лучезарный Эрлик! – вазари воздел руки вверх, творя краткую молитву. Трое мужчин повторили жест владыки, и на некоторое время в покое, воцарилась тишина. – Так что же привело тебя к нам?
– О мудрейший, мне нужна твоя помощь и совет.
– Я слушаю тебя. Расскажи нам, что тебя беспокоит?
– Около двух недель назад, к одной из моих рощ вышел странный человек. Видом он похож на гарудца, но есть в нем и черты номанцев и даже индрийцев. Человек этот, телом крепок, волосы его отдают блеском благородной платины, глаза как у Презренного Загата, цвета воды, вот только… разумом он слаб. На человеческом языке не говорит, да он вообще не говорит, даже не мычит. Человек тот, пришел из пустыни, совершенно нагой. Сторож рощи накормил его и напоил, дал одежду, прикрыть чресла и оставил у себя, пристроив того к одному из воротов, после чего сообщил мне. Три дня назад я посетил ту рощу и посмотрел на чужака. Я наблюдал за ним почти двое суток… Я боюсь его, о мудрейший. Я боюсь его, боюсь гарудцев, если они о нем узнают, но и выгнать его не могу. Поэтому и прошу у тебя помощи советом. Что мне делать?!
– Расскажи нам поподробнее об этом пришельце. Что тебя так в нем напугало? Я знаю тебя уже давно, достопочтимый Саккар, ты не единожды смотрел в глаза Смерти, ты шел в бой с именем Лучезарного на устах и всегда выходил победителем. Что тебя так смутило?
– Я знаю, я чувствую, что этот человек очень опасен. Он спит, когда бодрствует и бодрствует, когда спит. Бич не оставляет на его теле ни малейшего следа, даже самый сильный зной не может выдавить из него пот. Он не знает усталости, не реагирует на боль. Я… я сомневаюсь, что он принадлежит к Роду человеческому!
– Те что-то не договариваешь, достопочтимый.
– Человек это пришел со стороны Великой Пустыни, с юга. И он пришел абсолютно обнажённый, если не считать… боевого наручня на левой руке. И сторож, и я, и мои охранники пытались его снять, но не смогли. И еще… три месяца назад, мимо моего дома, на юг, в пустыню, ушел большой отряд гарудцев…
– Ты думаешь, что этот человек – один из них? Дезертир, или единственный выживший? Да, не подходящее время выбрали эти северные тэвы для походов в пустыню, за это Лучезарный Эрлик их и наказал. Да, вполне может быть… – задумчиво пробормотал вазари. – Среди гарудцев столько всего намешано, что уже и не сразу скажешь, к какому варварскому племени они принадлежат. Вот что, достопочтимый Саккар, ты езжай к себе, а завтра, с утра я сам приеду к тебе в гости, да и захвачу с собой своего целителя, он стар и мудр, многое знает и умеет. Он посмотрит на этого человека и если он не одержим тевами, и если он все же человек, то… самым лучшим выходом, будет отдать его гарудцам, пусть сами разбираются. Если он один из них, то ты даже на награду сможешь рассчитывать, ведь это ты его спас, ты накормил и напоил, дал ночлег и… даже выхаживал, когда он был при смерти. – хитро усмехнулся вазари.
На следующий день, задолго до того, как над горизонтом взошло светило, из дворца вазари выметнулась кавалькада вооруженных всадников, сопровождавших два небольших возка. По утренней прохладе, сильные кони легко несли свою ношу, поднимая в воздух целые тучи песка и пыли. Вазари сдержал свое слово
и прихватив своих друзей-советников, а вместе с ними и своего мага-целителя, отправился в гости к своему давнему знакомцу – бывшему сотнику Гвардии Сатрапа, достопочтимому Саккаре.
Хотя небольшой караван и покинул дворец еще в сумерках, на плоскогорье, к дому Саккара, он добрался только к полудню. Но интерес к необычному человеку оказался так велик, что, почти не задерживаясь, в сопровождении хозяина поместья, вся кавалькада направилась еще дальше в глубь выжженного плоскогорья, туда, где странный пленник, с самого утра, не останавливаясь, вращал тяжелый ворот, поднимая на поверхность чистую, прохладную воду.
Потакая нетерпению своего мага-целителя, вазари, не дожидаясь пока солдаты разобьют лагерь, в сопровождении хозяина и своих советников, направился посмотреть на загадочного пришельца.
Светило безжалостно жгло нагое тело, оглаживало плечи и спину горячими пальцами огненных лучей, пытаясь выжать хоть каплю испарины, но точно с таким же успехом оно нагревало и безжизненные камни. Наваливаясь грудью на толстую рукоять ворота, человек мерно переступая босыми ногами, прокладывал свой бесконечный путь вокруг каменного ограждения колодца. Напрягались и опадали красивые и четко очерченные мышцы, пепельные волосы, с седыми прядями, свешивались на лоб, прикрывая глаза – пустые, с остановившимися зрачками. Они были синими, как вода в глубоком колодце, и такими же равнодушно-безразличными. Казалось, человек спал наяву, на его молодом лице не проступало ни единой эмоции.
Животные, делившие с человеком рабскую участь, и те проявляли намного больше эмоций и они, помнили. Помнили минувший день, и тот, что предшествовал ему, помнили свои клички, помнили звонкие удары бича, вкус травы и соли, тепло ночи и палящий дневной жар. Человек же не ведал ни о чем, не знал ни имени своего, ни прошлого, не думал о будущем, не сознавал настоящего.