Трогаться в дальнейший путь, в тот день, мы посчитали уже лишним, поэтому занялись похоронами душителей. Ну как, похоронами, просто оттащили их подальше от озера и бросили в каком-то небольшом овраге. А вечером я пошел купаться, чем вызвал нездоровый ажиотаж у малолетней части нашей компании. Оказывается, что плавать тут никто не умеет. Когда я отфыркиваясь и отряхиваясь от воды вылез на берег, то меня встретил напряженный взгляд Хегора.
– Сергар, ты маг?
– Что? Маг? Ты с какого дерева упал, десятник?
– Только маги не тонут в воде!
– У вас тут что, никто плавать не умеет?
– Человек не рыба, он плавать не может!
– Может Хегор, еще как может! Хочешь я и тебя научу? Ничего сложного в этом нет. – ответить ему не дали, два детских голосочка буквально визжали:
– Меня, меня научи! – я поймал задумчивый и изучающий взгляд леди Ксанис и после ее молчаливого кивка сказал:
– Хорошо, но сначала надо поесть, а потом начнем учиться.
Ну что сказать, мы и на следующий день не сдвинулись с места. До вечера я провозился с детьми и к заходу солнца они уже вполне уверенно держались на воде, хотя и я, и Хегор, всегда находились рядом и не давали им заплывать туда, где глубже чем мне по пояс. Но и так дети были просто счастливы. А утром ко мне подошел и десятник и тихо сказал:
– Научи.
Со взрослым мужиком оказалось чуть сложнее, его на руках не удержишь так легко и просто как маленьких детей. Зато ему не надо по сто раз объяснять, что и как. Так что, к обеду уже и он вполне неплохо плавал, хотя и уставал довольно быстро. После того, как Хегор самостоятельно проплыл полсотни метров, он вышел на берег и сел, весь бледный, а из уголков глаз тихо катились слезы.
– Хегор, десятник, что случилось?
– Сергар, ты знаешь, сколько друзей я потерял на переправах? Ты знаешь, каково это видеть, как переворачивается лодка и твои боевые товарищи камнем идут на дно, видеть, их наполненные ужасом и обреченностью глаза, когда стрела пробивает бурдюк и воздух с шумом выходит из него? Сколько прекрасных парней погибли просто так, только из-за того, что их некому было научить, показать и объяснить?
Ну а к вечеру плескались уже все. Даже леди пожелала научиться плавать. А Хегор выпытывал у меня как можно научить плавать сразу много народа. Пришлось ему рассказывать о бассейне. Но тут он отмахнулся, бассейны и фонтаны ему известны. Тогда наш разговор переключился на способы преодоления водных преград. Но тут я немного схитрил и о понтонах говорить не стал, подумав, что надо кое-что придержать и для себя, чтобы потом блеснуть перед чинами побольше, авось что и обломится. И ведь как в воду глядел, пригодилось, но заметно позже.
В середине третьего дня пути, как и обещал Хегор, он показал мне на небольшое яркое пятно прямо по курсу и гордо заявил:
– Это город-крепость Бандур, по мне, так красивейший город Империи. Его белоснежные стены видно издалека. К вечеру будем на месте.
И он не соврал, в лучах заходящего солнца, стены, сложенные из светлого песчаника, на самом деле казались белоснежными, а башни, возвышающиеся над стенами, казались игрушечными, настолько изящными и красивыми они были. Похоже, что здешняя фортификационная наука еще не поняла всю важность башен и пока еще они служат только для украшения. В городе, мои попутчики меня не бросили, а проводили до постоялого двора, где Хегор что-то долго выговаривал хозяину, периодически поднося ему под нос кулак. Меня эта пантомима даже слегка забавляла. Потом Хегор долго и нудно рассказывал мне как его найти, куда мне идти и что говорить. Тут я уже слушал более внимательно. Ну а на последок, маленький Хирам, пообещал мне, что он «обязательно раскажет папке, какой я хороший и что я научил его плавать», забавный пацан.
Тысяцкий Сахди на слово не верил никому, поэтому и устроил мне проверку, напрасно Хегор доказывал ему, что я прекрасный боец и очень сильный мечник. В итоге, эта проверка стоила бандурскому гарнизону пары свороченных челюстей, одной сломанной ноги, одной колотой раны и невероятного числа царапин, которыми я разукрасил физиономии, руки и плечи своих противников. Зато, когда Сахди принял меня на службу сразу десятником, восемь Их Неустрашимостей едва не передрались за честь видеть меня в составе своих сотен. Зато, когда я сказал Хегору, что я теперь тоже «Его Непоколебимость», он так долго и заразительно смеялся… оказывается, все эти «непоколебимости» и «несокрушимости», совсем даже не звания, а что-то вроде наших орденов и медалей и это «звание» надо еще заслужить, а пока я просто «десятник Сергар» и по совместительству «инструктор по фехтованию» Его Несокрушимости, сотника Индара, первым заместителем которого и является, десятник первого десятка, Его Непоколебимость Хегор. Я сам выбрал эту сотню, потому как именно в ней и служат Хегор и его брат. За спасение брата, кстати, Хегор обещал мне проставиться в тот же день и свое обещание, надо заметить, выполнил на все сто, нет, двести процентов, потому как удачное завершение путешествия, мы отмечали в Храме Лякшми, с ее жрицами.
Прошло чуть больше двух месяцев, моей службы на благо Империи, когда патрули донесли, что довольно крупная группа кочевников продвигается в направлении Империи, обходя стороной Бандур. Тысячник отправил на перехват сотню, в которой служил я.
Наша сотня тяжелых конных кирасир Империи, ураганом налетела на кочевников, перебила треть, а остальных погнала в пустынную степь. Лошади у нас были крепче степных кляч, оружие – лучше, а дисциплиной и мастерством рубки мы не уступали лучшим кирасирским эскадронам Императорской Гвардии, а опыта было куда больше. Казалось, степные разбойники обречены, но их демарш – и атака, и последующее
отступление были всего лишь хитрой игрой. За барханами скрывалось настоящее войско, тысячи две всадников на длинноногих мохнатых зверях жутко похожих на верблюдов. Сотню окружили, началось истребление, и Его Неустрашимость, наш временный сотник, Индар остался в городе, за неделю до этого он сломал ногу на тренировках, пал одним из первых, а вместе с ним пали и четверо из десяти десятников. Хегор попытался взять командование на себя, но вылетел из седла словив стрелу в плече.
Времени разбираться и искать следующего по чину, времени не было, да и почти все легионеры сотни знали меня и лично и в лицо. Пришлось брать командование на себя и если я еще смог бы уйти, то имперцам пришел бы скорый конец. Благо, что кочевники еще не успели выстроиться в свою знаменитую карусель и нападали на остатки сотни волнами, и когда очередной натиск был отражен, я ссадил бойцов с лошадей. За несколько минут они возвели круговую баррикаду из мертвых тел и конских трупов, прирезав и половину своих скакунов. Во время последующих атак этот вал становился только все выше и выше, ибо легионеры, засевшие за ним, вовсю работали пиками и длинными кавалерийскими палашами. В центре импровизированного укрепления разожгли огромный костер из седел, упряжи, колчанов и свежих конских шкур, которые давали
массу дыма. Плотный столб черного, густого и жирного дыма поднялся к небу. К счастью, этот сигнал был замечен одним из патрулей, и Его Свирепость, тысяцкий Индар, лично прибыл на выручку с четырьмя сотнями.
Когда легионеры обратили врагов в бегство, Индар лично провел ревизию нашего импровизированного форта и принял мой доклад. Убедившись, что все сказанное соответствует действительности, он приподнял бровь и рявкнул:
– Клянусь рогами и копытами Иджлиса, это самый невероятный доклад, что я слышал! – после чего произвел меня в Их Неустрашимости, минуя Их непоколебимость. От сотни сохранилось половина отряда, так что его слова потонули в довольном гуле. Так я стал настоящим десятником, опередив в ранге, пусть и чисто номинально, Хегора.
Наверное, все бы на этом и закончилось, а я жил бы себе тихонько в Бандуре, тянул солдатскую лямку, да дожидался появления непонятной Сущности, из-за которой и оказался в этом Мире, если бы не пресловутое ревностное отношение к легионерам со стороны Империи и Императора. Прощать диким кочевника полсотни жизней никто не собирался. Хотя, скорее всего Император просто решил упредить удар Степи по Империи. Пленных в том бою было взято предостаточно, а палачам не занимать опыта развязывать языки. Так что, очень быстро все узнали, что в Степи появился новый вожак, который вполне успешно объединяет разрозненные племена, собирая огромную армию. Как бы в подтверждение этого, на противоположном берегу большой реки, издавна являющейся естественной границей между Империей и Степью, появились довольно крупные отряды кочевников, которые уже не удирали без оглядки от имперских патрулей, а заманивали их в засады и планомерно вырезали. Как сказал бы какой-нибудь поэт, в воздухе запахло большой кровью.