Через два часа все было кончено. От кораблей Чужих не осталось ни одного фрагмента, больше футбольного мяча. В боевой рубке Станции, куда я добрался час назад, царило веселье и фестивальное настроение и только адмирал Беру и Мак Пол были не очень-то радостны. Ну, и я вполне разделял их состояние. Почему я был не очень-то радостен, объяснить легко, пусть это и не архи, но раса мало чем от них отличающаяся, а я знаю, какие это страшные противники и догадываюсь, чего можно от них ждать. А у офицеров, по сути и выигравших этот бой, были свои причины не очень-то радоваться. Во-первых, без потерь с нашей стороны не обошлось, около трех десятков истребителей и штурмовиков не вернулось, два тяжелых крейсера были очень сильно повреждены, но за пару недель мы вернем их в строй, а вот с одним линкором, надо разбираться, всего одно попадание и линкор лишившись своих защитных полей был разорван почти на пополам. Потеряли мы и три эсминца, а шесть легких и средних крейсеров были повреждены, но тут не все так фатально, несколько дней и они вернуться в строй. Ну, а во-вторых, расход боеприпасов оказался просто сумасшедшим. Линкоры и тяжелые крейсера расстреляли почти треть своего боезапаса и это по чуть живому кораблю-астероиду, а если бы он добрался до нас целым… Кстати, устаревшие линкоры и крейсера со своими монструозными туннельными орудиями, оказались куда более лучше, чем современные, с их энергетическими системами вооружения, способными только лишь нагреть небольшой участок астероида, но не нанести ему заметного ущерба, в то время как многотонные болванки пробивали верхний слой породы, пробивали внутреннее бронирование и разрушали все внутри корабля-астероида. Следом за болванками ИскИны, уже в самом конце сражения, засылали в пробоину «умную» ракету с фугасной боевой частью, с термоядерной боеголовкой таковых не нашлось, считается, что такой боеголовке продвинутые «мозги» ник чему, мол даже если она рванет на расстоянии нескольких десятков километров, мало никому не покажется. Оказывается, покажется, и не просто мало, а очень мало. Ну, а в-третьих, мы прекрасно понимали, что это только начало, к нам забрела случайная флотская группа, может быть даже что-то вроде патруля, ну, пусть усиленного, а вот когда явится целый флот, таких вот монстров, тогда нам точно не поздоровится. А сейчас мы все же улыбались, принимали поздравления и сами поздравляли, жали друг-другу руки, обнимались, хлопали друг дружку по спине и радовались, пусть небольшой, но победе.
Со дня битвы с жуками прошел месяц. Всего один месяц, а мне кажется, что прошло как минимум пару лет. За последние пару недель, самым привычным для меня обращением стало – «Эй ты, капитан», а самым привычным ответом бронированной перчаткой скафа в зубы, а потом еще и пройтись по ребрам такими же бронированными сапогами. Спросите, как я докатился до жизни такой? Так это не я, это жизнь до меня докатилась. А все дело в той самой победе. Я не знаю, откуда о ней узнало столько народа, Галонет уже давно навернулся медным тазом, более-менее действует только гиперсвязь, и то, только благодаря тому, что обжитое пространство буквально нашпиговано всевозможными ретрансляторами, маршрутизаторами и прочей машинерией. Мы с трудом пережили первую волну беженцев, когда на нас обрушилась вторая. И если людей дела мы легко находили куда пристроить, то вот всякие бывшие местные царьки – губернаторы, наместники, главы администраций и прочие владельцы «заводов, газет пароходов», повисали на нас как гири. И опять начались требования, приказы и указы, а потом и угрозы, и выяснение «чей шворц длиннее». Все эти «деятели» почему-то вдруг решили, что мы должны все бросить и ринуться освобождать от жуков Империи, Республики, Княжества и тому подобные, ставшие уже Историей образования. И если с Беру, Маком или Ханом, все это болото еще хоть как-то разговаривало, хоть и через губу, то вот со мной категорически не желало, предпочитая брезгливо указывать пальчиком и хамить, хамить и хамить. Ну а я отвечал им по пролетарски, кулаком в зубы и сапогами по ребрам, в лучших, так сказать, традициях. А потом я понял… всё, больше не могу и скоро начну не бить, а убивать, моральных сил держаться больше не осталось.