— Это, принесли тебе. — Монах кивнул куда-то в бок от Десмоса.
— Ежик? — Граф даже не удостоил взгляда фыркающий комок колючек.
Ло лишь кивнул, продолжая сидеть в своей замысловатой позе и сливаясь лысиной и мыслями в единой целое, в своем медитативном трансе, с мирозданием и великой сущностью Чоу-жень.
— Долго я так провалялся? — Все еще чувствуя легкую слабость граф, поднялся на ноги, оглядываясь вокруг.
— Что есть время? — Господин Ло развел в стороны руки. — Для одних миг для других целая вечность. Ты, к примеру, знал, что мотыльки магао-датчи живут лишь от рассвета до заката, успевая за свою жизнь…
— О боги! — Закатил под лоб глаза Десмос, но, памятуя о минувшем, не стал просить больше смерти и с подозрением оглядел ближайшие заросли.
— Пару часов. — Фыркнул монах, всем своим видом демонстрируя отношение к нежеланию вампира быть просвещенным мужем.
— Это собаки? — Граф кивнул на три окровавленных трупа обнаженных мужчин лежавших неподалеку от костра.
— Это волки. — Сморщил нос монах. — Сейчас люди, но совсем не разу не собаки.
— Собаки, волки, какая разница? — Произнес граф, и уже видя желание монаха пояснить разницу, быстро добавил. — Я так понимаю, ты не удосужился расспросить в деталях наших оппонентов о место пребывании похищенных?
— Зачем? — Монах задумчиво склонил голову на бок, рассматривая тела, словно с нового ракурса.
— Повторяю… — Тяжело вздохнул граф. — Что бы узнать о местоположении разыскиваемых нами девочек.
— Но ты ведь бябяка. — Удивленно вскинул брови монах. — Твоя ведь и так все унюхать.
— М-да. — Десмос печально покачал головой, вновь усаживаясь на землю рядом с непробиваемым желтокожим демоном из империи Мао.
— Тебе грустно? — Господин Ло похлопал вампира сочувственно по плечу. — Не переживай монучи-го, если тебе так хочется говорить, прежде чем нюхать, поговори с четвертым.
Граф с осуждением уставился на небесный свод, всем своим видом показывая, что даже он, за долгую и не безгрешную жизнь, не мог совершить столько плохих поступков, что бы смотрящие с выше боги, так могли издеваться над ним в лице этого лысого малыша.
— Где?! — Страшно, по мнению графа выпучив глаза, вопросил он невозмутимую лысину.
— Здесь. — Вновь сочувственно похлопал его по плечу Ло, на свой лад видимо интерпретировав мимику своего попутчика. — Никуда не ходи, здесь говори.
— Где?!! — Граф почувствовал, как у него от нервов непроизвольно пару раз закрылся и открылся левый глаз.
— Здесь. — Монах удивленно посмотрел на графа, а потом на всякий случай, не желая быть невежей, в этикете, пару раз подмигнул ему в ответ, мало ли что у этих странных бледнокожих это могло означать?
— Где тело?! — Скрипнув зубами, произнес граф. — Я не вижу четвертого!
— А-а! — Монах с облегчением улыбнулся. — Гуляет, сказать мне идти в кустики, скоро быть.
— Ты отпустил его? — Десмос аж захлебывался от негодования.
— Моя не любит ходить, с кем ни будь в кустики. — Ло презрительно фыркнул. — Это не достойно великого воина и мужа.
— Господин Ло! — Раздался чей-то прелестный голос. — Я вернулась!
— Это что? — Граф повернулся на голосок, растерянно моргая. — Это же одна из них!
— Я тоже так думаю. — Кивнул ему Ло.
— Одна? — Граф опустил голову. — Ну, по крайней мере, уже хоть что-то…
— Господин Ваггет, я вам точно говорю, это не моих рук дело. — Я находился в кабинете верховного мага, пытаясь достучаться до него, так как события минувшей дуэли выходили за грань моего понимая, в своей бессмысленности и последствиях. Мне, знаете ли, совершенно было не все равно, кто убил младшего де Тида, прикрывшись моим именем.
— Ульрих. — Маг мягко улыбался сидя в кресле. — Вот на столе лежит графическая схема магических плетений, ее составили артефакты слежения с дуэльной площадки. Я совершенно четко вижу, что ты не убивал его, герцог умер сам от разрыва сердца.
— В семнадцать лет? — Возмутился я, не без интереса косясь в схему. — Если бы он пукнув помер в девяносто, я бы еще поверил в закономерность его смерти, но не так же!
— Что ты хочешь от меня? — Маг вздохнул. — Ты еще и месяца не находишься в стенах академии, а уже трижды отвлекаешь меня от дел насущных, иные, знаешь ли, и за десятилетие не удостаиваются чести даже, побывать у меня в приемной, ты же еще и умудряешься мне вопросы задавать, да требовать не пойми чего.