Послышался приглушенный кашель, и Сэм сказал:
– Да.
Комната была окутана темными тенями. Оставив дверь открытой, Эйва зажгла газовую лампу у постели брата. На кровати под одеялами лежала худенькая фигурка, дрожавшая, несмотря на то что в комнате было тепло.
– Что случилось, Сэм?
– Пришлось уйти с угла. Мне показалось, что я вот-вот потеряю сознание.
Эйва пощупала его лоб, убрав непослушные каштановые волосы.
– У тебя жар, ты весь горишь! Давно это с тобой?
– Со вчерашнего дня, – признался мальчик. – Прости меня, Эйва. Я вынужден был уйти, так и не распродав газеты…
Его голос дрогнул. Стоимость непроданных экземпляров вычиталась из жалованья. Издательства не принимали свой товар назад.
– О, об этом не беспокойся. Главное, чтобы ты выздоровел.
– Завтра я поправлюсь. Должен поправиться. Если я не выйду на угол, его займет кто-то другой.
Этот угол имел для Сэма очень большое значение, поскольку на оживленном перекрестке можно было продать сотню газет вместо десяти. И мальчик изо всех сил старался сохранить за собой это место недалеко от Бродвея и Визи-стрит.
– Ну хорошо, но только если тебе станет лучше. Нельзя рисковать твоим здоровьем. Ты ужинал?
– Нет, я не голоден. Мне хочется спать.
– Я сделаю тебе охлаждающий компресс, и ты должен будешь поесть. А потом можешь поспать.
– Эйва…
– Все, не скулить. – Она подошла к комоду и отыскала там кусок чистой ткани.
Туалет в коридоре они делили с семьей, жившей с ними на одном этаже. Эйва поторопилась туда, намочила ткань в холодной воде, а потом вернулась и сделала Сэму компресс. Наконец женщина тяжело опустилась на стул у кухонного стола.
– Трудный был денек? – Том уже доел суп и теперь потягивал пиво из стакана.
Появилась Мэри. В руках у нее была тарелка горячего супа, которую она поставила перед Эйвой.
– Спасибо. Садись, Мэри. Ты выглядишь усталой.
– Со мной все в порядке. Сидеть и шить не так уж тяжело. Не сравнить с тем, что делаешь ты.
С этим утверждением Эйва, конечно, была не согласна. Она знала, что пальцы у Мэри постоянно исколоты, что у нее все время болит спина из-за того, что приходится сидеть согнувшись.
– Сегодняшнее шоу прошло хорошо. Людей было даже больше, чем на прошлой неделе.
– Мэри, я должен поговорить с Эйвой, – сказал Том. – Один на один.
Сестра недовольно нахмурила брови, и Эйве захотелось утешить ее, несмотря на то, что у нее самой внутри все сжалось. За последние несколько месяцев Том стал злым и раздражительным. Казалось, чем больше он взрослел, тем чаще не соглашался с Эйвой.
– Все в порядке, Мэри. Ложись спать.
Девочка оглядела их обоих и остановила взгляд на Томе.
– Хорошо. Но надеюсь, речь пойдет не о тех мальчиках, с которыми я видела тебя после работы.
– Я уже сказал: это не твое дело, – резко бросил брат.
– Эйва, Том хочет присоединиться к уличной банде. – Мэри вызывающе скрестила на груди тонкие руки. – Эти ребята воруют вещи у людей, я сама видела.
– Заткнись, Мэри! – рявкнул Том. В этот момент он был так похож на отца, что у Эйвы кольнуло в сердце.
– Мэри, прошу тебя! Дай мне поговорить с Томом.
Закусив губу, девочка кивнула и оставила их наедине.
Наступила долгая пауза. Наконец Эйва отодвинула от себя миску с нетронутым супом.
– Так это правда? Ты намерен примкнуть к уличной банде?
– Это не банда. – Том допил остатки пива и откинулся на спинку стула. – Просто компания друзей.
– Которые воруют. Компания друзей, которые воруют у людей вещи, а потом перепродают их.
– Ты говоришь об этом, как о чем-то ужасном, хотя сама, по сути, делаешь то же самое: встречаешься с богачами и убеждаешь их в том, что слышишь голоса их умерших родителей. Брось, Эйва.
Эти слова причинили женщине боль, главным образом потому, что не прошло еще и двух часов с тех пор, как Уилл Слоан бросил ей такое же обвинение.
– Но то, что делаю я, никому не причиняет зла. Люди добровольно платят мне за развлечение. Это нельзя назвать воровством.
Тени в глазах Тома сгустились.
– Я ненавижу эту проклятую фабрику! Ты просила меня продержаться там еще год, но я больше не могу. Я выбился из сил. Эта работа либо убьет меня, либо сведет с ума. Там невыносимо.
– Я понимаю, Том. Но нам осталось потерпеть всего четыре месяца. Всего четыре месяца, и мы все сможем покинуть этот Богом забытый…
– А может быть, я не хочу никуда уезжать? Может быть, Мэри и Сэм тоже не хотят покидать Нью-Йорк? Об этом ты подумала?
Мысли Эйвы натолкнулись на эту неожиданную информацию. По какой причине они захотят остаться здесь, когда у них появится собственный дом и участок земли?