— Но я не вижу Сигурда. Где он, Олдит?
Олдит в нерешительности закусила губу.
— Во дворе, наверное.
— Когда ты видела его в последний раз?
Олдит отвернулась.
— Кажется, два дня назад, миледи.
— Ты хочешь сказать, что его нет в замке?
— Он мне ничего не говорил о том, что задумал. Видно, боялся испугать меня или не хотел обнадеживать…
— Но если он ушел, то подверг себя страшной опасности! Как он смог выйти, когда решетка опущена, а мост поднят?
Олдит пожала плечами.
— Он ведь и раньше уходил. Я предпочитаю не расспрашивать его, госпожа. Если я чего не знаю, значит, и не проговорюсь. А что касается опасности, то уж он постарается не попасться на глаза людям Мейджера. Лес он знает, как собственный огород. Если ему удалось незаметно выбраться из замка, то сейчас он уже в Океме.
Гизела от удивления раскрыла рот.
— Значит, он, возможно, добрался до главного судьи и тогда…
— Будем надеяться, миледи, — только и сказала кормилица.
На следующее утро сэр Клемент де Берг попросил Гизелу поскорее присоединиться к нему на крыше башни. Она торопливо поднялась по винтовой лестнице.
Сэр Клемент поджидал ее у дверцы люка. Выглядел он весьма озадаченным.
— Миледи, сэр Мейджер находится около стен замка, и с ним слуга с белым флагом. Он желает говорить только с вами! — Де Берг оглядел стены. — Вы в полной безопасности — я об этом позаботился: самый искусный лучник взял его на прицел.
Гизела с трудом улыбнулась, приблизилась к краю крыши и посмотрела вниз. Сэр Клемент не отходил от нее ни на шаг.
Она увидела у стены группу людей. Впереди в кольчуге и шлеме стоял сам Мейджер де Котэн, а около него — человек с копьем, к которому была привязана грязная белая тряпка. Де Котэн сложил ладони рупором и прокричал:
— Я вижу вас, миледи. Я пришел переговорить и пока что не двинусь на замок.
Ненависть снова ослепила Гизелу, и от вида этого человека тошнота подступила к горлу.
— Вы слышите меня, баронесса де Тревиль? — снова крикнул он.
— Я слышу вас, — спокойно ответила она.
— Наша ссора касается только вас и меня, никого больше. Ален де Тревиль никогда меня не оскорблял и не угрожал мне. Только вы виновны в том унижении, что я вынес в замке Девайзеса.
— И что из этого следует? — холодно осведомилась Гизела.
— Я заявляю, что вы лгали, миледи. У вас нет доказательств моего вероломства.
— Милорд, вы — предатель! — с негодованием крикнула в ответ она. — Само ваше присутствие в замке Девайзеса перед лицом графа Генриха Анжуйского доказывает это.
Он небрежно пожал широченными плечами.
— Ну и что? В этой войне многие переходят на другую сторону. Ваш муж тоже был там, а всем хорошо известно, что он клялся в верности королю Стефану.
— Не будем об этом! Что вы хотите мне сказать? — спросила она. Ноги у нее дрожали она оперлась о холодную каменную кладку.
— Мне нужны вы, леди де Тревиль, и больше никто. Возможно, мы с вами придем к взаимопониманию! — Даже на таком большом расстоянии Гизела увидела, как его губы растянулись в ухмылке. — Я готов уйти, не нанеся ни единого удара по замку вашего мужа, если вы выйдете из ворот совершенно одна.
Гизела услыхала, как у нее за спиной подавил восклицание сэр Клемент. Она обернулась к нему. Сэр Клемент дотронулся до ее руки.
— Не соглашайтесь, миледи. Вам нечего бояться — мы вас защитим. — Он перегнулся через зубчатую стену и крикнул: — Вы забыли о чести, сэр Мейджер! Неужели вы думаете, что мы на это согласимся?
— Это дело миледи. Полагаю, у нее хватит характера заставить вас подчиниться ее воле, если она сама решит сдаться.
— Вы сошли с ума, сэр! — презрительно ответила Гизела. — К чему мне проявлять подобную неосмотрительность? Стены Элистоуна прочны, и даже в худшем случае вы оставите на них только выбоины. Вы не сможете причинить нам большого вреда, сэр Мейджер, лишь потеряете своих людей при атаке.
— И вы тоже, миледи! — весело крикнул он. — Вы ведь полны желания спасать людей, а не подвергать их опасности.
У Гизелы язык присох к горлу. Он был прав. Сдавшись Мейджеру, она сохранит Элистоун для Алена и никто при этом не пострадает. Она ощутила у себя на плече крепкую руку сэра Клемента.
— Даже не думайте об этом, миледи. Солдаты гарнизона все до единого отдадут за вас жизнь.
Но почему они должны это делать? — подумала она. Де Котэн говорит правду. Вражда существует только между ним и ею. Ей надо всего лишь проявить храбрость и таким образом спасти замок. Хватит того, что ее глупая жажда мести может стоить Алену жизни.
А де Котэн продолжал:
— Стены Элистоуна действительно неприступны… почти. Замок может пасть не только от прямой атаки — ворота раскрываются и от голода. Лорд Ален, как я понимаю, задерживается в Девайзесе. — Тут Мейджер громко расхохотался. — Ваши люди верны вам, но, когда наступит голод, начнутся недовольства.
Гизела знала, что это вполне вероятно. И что еще хуже — у них может кончиться свежая вода, так как источника в самой крепости не было, Ален только приступил к выкапыванию нового колодца в подвале, а если падет внешняя стена…
Де Котэн не унимался:
— Ваши стены, как вы утверждаете, прочны но плоть человеческая слаба, леди де Тревиль! Вы — добрая женщина. Неужели вы станете спасать себя ценой жизни заложников?
Заложников? От этой мысли Гизеле едва не сделалось дурно. Она увидела, как расступились люди де Котэна и вытолкнули вперед кучку крестьян — немощных стариков с детьми.
Де Котэн грубо схватил девочку лет восьми. Она закричала от боли, так как его пальцы в латной рукавице впились в тонкое детское плечико. К девочке кинулась было старуха, но один из наемников ударил ее, и женщина упала на заледеневшую землю.
— Вижу, вам все ясно, — проговорил де Котэн. — Эти безумцы не укрылись за стенами замка. — Он насмешливо прищелкнул языком. — Они не ели уже несколько дней, леди де Тревиль, и не будут есть до тех пор, пока вы не покинете Элистоун. Каждое утро пополудни я буду убивать одного из них и начну, пожалуй, вот с этой малышки.
— Пресвятая Дева! — Гизела без сил привалилась к сэру Клементу. Словно откуда-то издалека до нее донесся его резкий голос, дающий отповедь жестокости Мейджера, и ответный глумливый смех негодяя.
— Пойдемте, миледи! — Сэр Клемент потянул Гизелу за собой. — Говорить больше не о чем.
Ален де Тревиль въехал в Окем ранним утром на третий день после того, как узнал об опасности, грозящей Гизеле. Они с де Турелем провели в седле всю ночь. Их сопровождали четверо солдат конвоя, а остальные скакали следом, но не так быстро. Судья графства был срочно поднят с постели и встретил лорда Алена в халате. Ален, не извиняясь за столь ранний визит, осведомился, знает ли тот о событиях в Элистоуне.
Судья утвердительно кивнул. Выражение лица этого высокого худощавого мужчины обычно было скорбным, но Ален знал ему цену и был уверен, что Жоффруа де Мармот сделает все возможное, чтобы помочь Гизеле.
— Вчера сюда пришел виллан по имени Сигурд. Я послал за помощью во все окрестные замки и имения и надеюсь, что сегодня оттуда прибудут отряды.
Ален устало опустился в кресло у камина. Что ж! Это уже лучше. Он осушил кружку эля и представил своего спутника.
— Вы знаете доброе имя моего друга, сэра Рейнальда де Туреля. Отряд его солдат будет здесь к ночи.
Судья приказал слугам принести угощение для гостей и уселся с ними у огня.
— Я выставил людей в лесу около Элистоуна — там, где мне указал ваш крепостной. Прошлой ночью один из наших людей вернулся с сообщением, что Мейджер де Котэн взял заложников из близлежащих деревень и предъявил вашей жене ультиматум. Мои люди точно не запомнили всего сказанного, но суть ясна. Остается лишь надеяться на благоразумие баронессы. — Он нахмурился. — Конечно, мы не сможем помешать де Котэну убить заложников..
— Зная характер моей жены, мы не должны этого допустить, сэр Жоффруа! Если она решит что спасет этих несчастных, то пожертвует собой. Нельзя ли позвать этого виллана Сигурда? Раз он вышел из Элистоуна, что меня просто поражает, то, по-видимому, туда можно и вернуться.