Еву Всеволод Петрович знал со времен трудной, но увлекательной юности. Они вместе учились в Академии при Министерстве, готовившей офицерский оперативный состав внешней разведки. Эльфов в Академию брали неохотно. Примечательная внешность – определяющая характеристика этой расы – в разведке была помехой. Но для Евы сделали исключение. Слишком впечатляющими оказались результаты интеллектуальных и психологических тестов, а также проверок на силу и выносливость. Кроме того, она была сиротой, что для разведчика считалось преимуществом.
В Академию Ева попала прямиком из закрытой кадетской школы, которую курировало все то же Министерство. Путь же к кадетской школе был тернист и кровав. Природа наделила девочку сильным характером. На уступки она шла лишь тогда, когда это было выгодно ей. Насмешек не терпела, оскорблений не спускала. Боль от ударов, синяки, ссадины, разбитые губы и сломанный нос не стали для нее препятствием на стезе утверждения справедливости. А справедливым она полагала то, что было выгодно в первую очередь ей и малому числу ее друзей. Хотя этих человеческих зверенышей, хребтом чувствовавших силу и беспрекословно, раболепно преклонявшихся перед ней, сложно было назвать друзьями. Так, свита, необходимая любой королеве, даже непризнанной.
Первый случившийся скандал, который не удалось замять руководству детского дома, привел к тому, что трудного подростка перевели в другое учреждение для детей-сирот. Но там она продержалась недолго. Затем последовала череда детских домов. И в каждом история повторялась. В итоге в неполные тринадцать девочка оказалась в казарме для отбросов – так характеризовали кадетскую школу пытавшиеся запугать дрянную девчонку учителя и воспитатели последнего приюта, в котором она отличилась настолько, что заведение попало в новостные сводки. По факту же ведомственная кадетская школа стала стартом для блестящей карьеры офицера Министерства межмировых коммуникаций.
Всего этого влюбленный двадцатилетний курсант Севка, конечно же, не знал. Как не знал и настоящего имени своей лучшей подруги. А продвинуться дальше крепкой дружбы за долгие годы знакомства ему так и не удалось. Да он и не стремился. Так и жил, лелея в душе светлый романтический образ, мало совпадавший с реальным.
Сама Ева тоже не знала своего настоящего имени. Первое, официальное, впоследствии засекреченное, Александра Николаевна Александрова получила в приемнике-распределителе для детей, оставшихся без попечения родителей. Шуркой нарекла пожилая нянечка. Фамилия и отчество были внесены в реестры органов загса с легкой руки директора приемника – Николая Александрова. Названых сыновей и дочерей по всему миру у него имелось в избытке.
Александра же Николаевна Александрова меж тем даже не знала языка, который, судя по имени, а не очевидным внешним признакам, должен был считаться ее родным.
Всеобщего новояза землян, возникшего первоначально как суржик русского, английского и китайского, позже сформированного в единый удобоваримый лингвистический продукт экстренной глобализации, ребенок не понимал. Лишь хлопал огромными синими глазищами, чем вызывал слезы умиления вначале у персонала больницы, а затем у сотрудников распределительного центра.
Выяснять тайну своего происхождения, как и разыскивать родителей повзрослевшая Шурка не пыталась, рассудив, что раз смогли они, не дрогнув, бросить двухлетнего ребенка во дворе больницы для малоимущих, то и смысла в знакомстве с ними нет никакого.
Александрова Александра, окончив Академию и дав присягу, взамен получила несколько новых имен и биографий, к которым прилагался постоянный риск для жизни и физической целостности. В этой точке их пути с бравым офицером Всеволодом Листуновым разошлись.
Первая после окончания альма-матер встреча состоялась много лет спустя. Шурку Севка не узнал.
На одном из приемов в одной из королевских резиденций одного из отсталых миров, название которого теперь и не вспомнить, перед лордом в нелепо пышном, но модном наряде, с не менее нелепым многослойным именем поскользнулась молодая игривая служаночка. Поскользнулась не случайно. Лорд заметил, что траектории их перемещений часто совпадают. Слишком часто, чтобы можно было списать такие совпадения на волю случая.
Лорд не испытывал недостатка в женском внимании. По местным меркам он был более чем привлекателен. К этому вниманию лорд с труднопроизносимым именем с годами научился относиться благосклонно-снисходительно: без суетливой нервозности, от которой каменеет и становится неуклюжим хорошо тренированное массивное тело, без дрожи в руках, без внезапного, не к месту, заикания и прочих мелочей, мешающих молодым мужчинам производить правильное впечатление на молодых женщин. Служаночку он, одним словом, приметил.