Джек открыл шкаф (стали видны груды гантелей) и наклонился. А когда выпрямился, в руках у него был свернутый в толстый рулон матрас. Джек отнес его на авансцену и пинком развернул, потом вытащил из сумки две винные бутылки и что-то еще, но со своего места Стонтон не мог понять, что именно. Джек все еще рылся в сумке, когда вошла Марианна Симпсон.
Сегодня вместо кожаных бриджей и сюртука она надела платье, накидку (и то и другое из практичной серой шерсти) и простую соломенную шляпку.
Джек поднял голову:
– Утречко доброе, голубка моя.
Марианна, широко зевнув, развязала ленты на шляпке и стянула ее с коротких каштановых кудряшек.
– Доброе утро, Джек.
И опять этот приятный мелодичный голос хорошо воспитанной женщины поразил Стонтона, хотя теперь он знал его природу.
Она направилась к Джеку: гибкая, со звериной грацией, двигаясь экономно и плавно, – на ходу сняла перчатки, затем развязала накидку и скинула с плеч.
Мисс Симпсон опять зевнула и начала расстегивать деревянные пуговицы на платье.
Сент-Джон моргнул. Боже праведный, неужели эта женщина собирается раздеваться прямо здесь?
Расстегнув последнюю пуговку, она стянула платье через голову и осталась в коротком корсете, сорочке и нижней юбке.
Кожа у нее оказалась такой бледной, что синяки на теле сильно выделялись на этом фоне.
Странное чувство охватило Стонтона – в животе все словно сжалось, когда он увидел немые свидетельства ударов, которые ей приходилось принимать на себя неделю за неделей: от побледневших желтых до бурых клякс и воспаленных пурпурных и черных синяков на скуле и челюсти.
Значит, ее бои куда более истинные, чем ему думалось.
Когда Джек снова к ней повернулся, Марианна протянула ему гладкую мускулистую руку и закрыла глаза, словно ей было трудно бодрствовать.
– Устала? – спросил Джек, деловито бинтуя ее левую руку полосками ткани.
– Немного. – Глаза она не открыла.
Джек опустил ее левую руку и взялся за правую.
– Энни, я настаивал, что сегодня утром ты должна выспаться.
– Дядя хочет, чтобы я тренировалась с тобой трижды в неделю.
Ее тон ясно говорил, что они обсуждают это далеко не в первый раз.
– Ага, ага, знаю я, чего Барни хочет. – Великан грубо фыркнул, и изогнутые губки мисс Симпсон сложились в очаровательную улыбку, а на щеках появились те самые ямочки. – Голова болит?
– Немножко, – призналась она и открыла глаза; Джек как раз закончил бинтовать ей руки.
– А я тебе говорил – не пей ту поганую шипучку.
Она засмеялась как-то по-девчачьи и легонько подмигнула:
– Думаю, ты единственный человек на свете, кто так относится к шампанскому. Кроме того, Сесиль праздновала свой день рождения, и мне пришлось выпить.
Джек что-то пробурчал и снова повернулся к сумке.
– Давай разогревайся хорошенько, девочка. Тут холодно, как у ведьмы под сиськой, а я не хочу, чтобы ты себе что-нибудь растянула.
Она зевнула, вздохнула и неожиданно начала выполнять самую жесткую серию упражнений, какую Сент-Джон когда-либо видел, а он вовсе не был наивным новичком в спорте.
Как любой молодой аристократ, в юности он был просто одержим кулачными боями. Еще в Итоне все их «братство» начало заниматься в клубе «Гимнос».
Поскольку у слова «гимнос» имеется и второе значение – «обнаженный», им в голову пришла блестящая идея – заниматься спортом в голом виде, как настоящие древние спартанцы и олимпийцы, но они быстро поняли, что климат Греции сильно отличается от климата Англии. Даже капитулировав перед английской погодой и одевшись соответственно, они продолжали придерживаться жесткого расписания тренировок, как требовали древние греки. Сюда включались: плавание трижды в неделю в любое время года, спортивная ходьба, верховая езда, лазание везде и всюду – и на деревья, и на здания, гантели для силовых тренировок; скакалка и гимнастика для выносливости.
И хоть Стонтон больше не приветствовал изнурительную рутину юности, все еще трижды в неделю тренировался у Джексона и почти каждое утро ездил верхом. Но то, что вытворяла Марианна Симпсон в следующие полтора часа… нет, ничего подобного он никогда не видел.
Для разогрева она прыгала через скакалку с такой скоростью, что веревка казалась одним сплошным размытым пятном, а остановилась, только когда с висков потек пот. Потом столько раз и так по-разному поднимала гантели, что у наблюдавшего за ней Сент-Джона заболели мышцы. После этого Джек минут десять со всей силы кидал ей в живот твердый кожаный мяч.
И после всего этого она делала приседания, отжимания, подтягивания и различные упражнения на растяжку, с какими Стонтон и знаком-то не был.