Гнаш громко хмыкнул, но ничего не сказал, а Ворт удивленно присвистнул.
— Это как же нужно было помочь, чтобы поиметь вот такой меч?
— Ну, чего ты пристал?! — возмущенно возопил я. — Ничего такого я не делал! Внучка у него потерялась. Любимая! А мы с пацанами сходили, поискали! И все!
— Нашли? — не обращая внимания на мое возмущение, Ворт сделал мечом пару выпадов, а потом попробовал пару финтов.
— Чего? — не понял я, засмотревшись на то, как он работал с мечом.
— Ну, внучку нашли? — он опять посмотрел на меня.
— А-а-а! — я покивал. — Нашли, конечно!
— Угу! — кивнул головой сын барона и, жалостливо вздохнув, протянул мне меч.
— Офигенный мечуган! — оценил он. — И в руке так удобно лежит! — он с надеждой посмотрел на меня. Я сделал вид, что не замечаю.
Тогда он спросил напрямую:
— Махнемся? — и похлопал по ножнам своего меча. Видел я его — неплохой меч, но моему и в подметки не годится!
— Это подарок, Ворт! — напомнил я ему, тот в ответ тяжело вздохнул и уныло кивнул головой.
Ну, слава богам-заступникам, кажись, отстал!
Вот так мы и простояли на стене до самого вечера. Кто-то приходил, кто-то уходил, но мы вчетвером так и стояли, вглядываясь в безлюдные улочки, ведущие к стене и пытаясь по шуму, докатывающемуся до нас, определить, как проходит сражение.
Нам приносили еду, я ел, не чувствуя вкуса, не отрывая взгляд от пустынных улиц. Мне казалось, что стоит мне посмотреть куда-нибудь в другую сторону, как обязательно случится что-то плохое, поэтому я не отвлекался ни что другое. До вечера я настолько навглядывался, что к тому моменту, как стемнело и звуки сражения, наконец, стихли, мне уже начало мерещиться вообще черт-те что!
А вот когда на замковой площади показались первые горожане, устало бредущие, судя по всему, по своим домам, сердце у меня ухнуло куда-то вниз, в желудок, и я, развернувшись, припустил к воротам.
— Раст, ты куда? — донесся до меня удивленный голос Гнаша.
— Так, люди… — я непонимающе смотрел на него, он непонимающе смотрел на меня. — Нужно встретить и разместить… — пролепетал я, решив пояснить.
— Раст! — старый воин качнул головой, и в его тоне появились терпеливые нотки, с которыми обычно моя матушка объясняла мне всем, кроме меня, известные и очевидные вещи. — Сражение закончено. Люди просто идут по домам!
Какое-то время до меня доходили его слова, а потом я просто выдохнул и сел на корточки, спиной прислонившись к стене башни, рядом с началом лестницы.
— Мы победили? — Ворт переводил вопросительный взгляд с матушки на старого воина и обратно.
— Да, молодой господин, — улыбнулся Гнаш. — Мы победили! — и, повернувшись, не спеша спустился во двор замка.
А я почувствовал, что настолько сильно устал, что теперь подняться было для меня проблемой.
Стиснув зубы я, не отрывая спины от камня, собрал все силы, резко разогнул ноги и поднялся.
— Ур-ра! — закричал Ворт и несколько раз подпрыгнул. — Раст, мы победили!
— Ага! — покивал я.
Радоваться вместе с Вортом сил не было. У меня было такое ощущение, что это я, в гордом одиночестве, дрался против всех войск баронов!
— Раст, ты чего? — удивился Ворт, заметив мое странное состояние.
— Да, устал я что-то! — не стал скрывать я правду.
— Да ты что?! — изумился сын барона. — Мы же ничего не делали, просто стояли на стене и смотрели!
— Ага! — согласился я.
— И с чего тогда ты устал? — подозрительно прищурился Ворт.
Мне было лениво говорить, поэтому я просто молча пожал плечами.
— Оставь его, Ворт, — вмешалась баронесса. — Проводи меня!
И она тоже начала спускаться во двор замка. Ворт быстро догнал ее и дальше они пошли вместе, о чем-то переговариваясь. Наверное, я мог бы и подслушать, вот только… зачем? Мне было не интересно. Я выждал, пока они скроются в донжоне и поковылял в свою комнату.
Не спеша, собрав волю, доплелся до комнаты, недолго поразмышлял, совершать ли мои обычные вечерние процедуры, или сегодня можно пропустить, сославшись на тяжелый день, но понял, что, чем дольше я тяну, тем меньше шансов на то, что я смогу это сделать, а делать, по-хорошему, нужно. Поэтому, громко застонав глубоко в душе́, я завершил свой день, как обычно, вот только уснул я, еще когда падал на кровать.
Как укрывался одеялом, я не помню, но проснулся утром я, накрытый одеялом. Интересно, я сразу накрылся, или ночью мне стало холодно, и я накрылся уже тогда? Ничего не помню! И как спал, тоже не помню! Глаза закрыл — глаза открыл, и уже утро!
Точнее, закрывал глаза — я, а вот открывал их не я! Кто-то задрал мне веки, и, отчаянно сопя, рассматривал то, что видел перед собой. Я проскрипел что-то нечленораздельное и вяло махнул рукой.