А склад не маленький: в длину сажен полтораста и в ширину не менее сотни. Пока с косой ногой проковыляешь вдоль ограды — нет ли где пролома или лаза, считай, полчаса ушло.
Уже после первого обхода плащишко насквозь пробило, а после второго — промок как есть до нитки. Всю ночь жался к печурке и никак не мог согреться.
Домой с дежурства надо бы на конке, да как на грех денег не взял с собой. Все карманы обшарил, хоть бы какая медяшка где завалялась. А занимать непривычен, да и у кого займешь в субботу утром, перед самой получкой…
Одному богу ведомо, как до дому добрался. Мать глянула и ужаснулась: глаза блестят, лицо жаром пышет, ровно из парной бани прямо с полка выскочил.
Едва не вырвалось: «Да что же ты не послушал! Говорила тебе…» Но присохли слова во рту, до укоров ли тут…
Раздела, натерла, заставила выпить полстакана водки с перцем, потом горячего чаю… Укрыла потеплее, села рядом… В комнате никого, кроме них.
— Ну вот и все, женушка, отвоевался… — сказал Яков и горячей морщинистой рукой дотянулся до мягкой, ещо гладкой руки и бережно погладил ее.
— Побойся бога! Что ты говоришь… что ты говоришь, Яша!.. — И по щекам одна за другой побежали слезы.
— Не убивайся, всему свой час… Понятно, сам виноват… Ты уж прости мою дурость…
— Нет! Нет! — уже в голос закричала мать.
— Не убивайся… — повторил Яков. И, помолчав немного, продолжал спокойно: — Вот ведь что худо, старшего не увижу… Ты ему скажи: отец велел, чтобы из семьи не уходил, чтобы помог матери малышей поднять. Так и скажи: отец велел… И пусть при мне… пока я в доме, обещание тебе даст не нарушать отцовской воли… Слышишь ты меня?..
— Слышу, слышу, Яшенька… Сам, что надо, скажешь… Пройдет эта окаянная хворь у тебя, пройдет… Глянь-ко в окошко, прошла непогодь, вот-вот солнышко выглянет… и хворь твою как рукой снимет.
Он чуть приметно шевельнул головой.
— Не перечь мне, — сказал старик. (Именно в этот миг лучик солнца, заглянувший в их комнатенку, — в эту осеннюю пору только в полдень и могло заглянуть к ним солнце, да и то ненадолго — упал на его лицо, и она тут только увидела: лежит перед нею старик, так за одну ночь его перевернуло.) — Не перечь… Сам слышу: ее время пришло… Ее не уговоришь, не отпугнешь, не прогонишь… На малого бы глянуть в последний раз… Долго что-то его нету…
— Придет, сейчас придет, батюшка, — успокаивала она, не заметив сама, что первый раз назвала мужа, как когда-то в детстве называла отца своего.
Судьба не осмелилась отказать старому солдату в предсмертной просьбе. Зиновий успел прийти. И один из всех детей выслушал последний отцовский наказ.
— Подойди к отцу, — сказала мать Зиновию, когда мальчик, веселый и оживленный, вбежал в комнату, торопясь поделиться какой-то своей радостью. — Подойди к отцу, сынок, — повторила. — Худо ему… занемог он у нас».
Зиновий, не понимая еще ничего, но уже чувствуя детским сердцем подступающую беду, осторожно подошел к постели.
Отец не шевельнулся, только глаза перевел на него. Потом чуть приметно пошевелил пальцами лежащей поверх одеяла руки, словно подманивая мальчика к себе.
— Ближе подойди, — сказала мать Зиновию. Он подошел вплотную к изголовью.
Отец хотел коснуться головы мальчика, но не хватило сил поднять отяжелевшую руку. Зиновий понял и опустился на колени, отец положил руку ему на голову.
— Про совесть не забывай… живи по совести… — помолчал и, собрав последние силы, заговорил быстрее, торопясь высказать все, что надо сказать детям: — Ничего не бойся, кроме позора… Вырастешь, мать не бросай… А пока учись, сколь ни трудно будет, учись… учись…
2
Старший брат Ефим — он теперь в семье главным добытчиком был — не осмеливался пойти в открытую против последней воли отца, хотя и пытался убедить мать в том, что нет никакого смысла продолжать обучение Зиновия.
— Возьмите в рассуждение, мамаша, — доказывал Ефим, — зачем ему эта школа? Закончит он ее. А дальше что?.. Вы отдадите его в гимназию?.. Нет! Все равно — учеником в мастерскую. Так лучше в тринадцать лет, чем в пятнадцать. Успеет профессию получить… Пока я в Москве и при деле.
Наверное, в глубине души мать была согласна со своим первенцем. Какая уж там гимназия?.. Не тот достаток, да и не та семья… И очень бы хорошо мальчику поучиться ремеслу у старшего брата. Сам-то в этой же мастерской в люди вышел. Одеваться стал чисто, не подумаешь, что простой слесарь, а вроде бы приказчик или конторщик какой… Надо быть, и при деньгах…