В современном искусстве не так много благостных умиротворенных образов, но один из них определенно был создан каталонским художником Жоаном Миро. Это картина «Ферма. Монтре» — изображение места, где живописец провел большую часть своего детства и куда всю оставшуюся жизнь мысленно возвращался. В 1921 году он начал писать с натуры свой отчий дом, casa pairal, в маленькой деревушке неподалеку от Таррагоны. Потом Миро взял незаконченную картину и пучок сухой травы с фермы — талисман, напоминающий о Каталонии, — с собой в Париж. Переезжая с квартиры на квартиру, он потерял пучок травы, но заменил его таким же, собранным в Булонском лесу. Работа над картиной к тому времени уже слишком далеко продвинулась, чтобы из-за такой подмены утратилось правдоподобие. Миро закончил картину в Париже в 1922 году и в конце концов продал ее Эрнесту Хемингуэю, который весь остаток жизни трепетно хранил ее как талисман, на память о Иберии. «В ней есть все, что понимаешь об Испании, когда там находишься, и все, что чувствуешь, когда ты далеко от нее и не можешь туда отправиться. Никому пока еще не удавалось изобразить эти два столь противоположных ощущения».
Писатель прав. «Ферма» — прежде всего, картина, написанная изгнанником. Она сочетает в себе острое сиюминутное чувство родины и одновременно страстную тоску по ней. Листья деревьев, трещинки на старой стене, каждый камешек на красной таррагонской земле — все изображено со старательной достоверностью. Этот пейзаж — храм воспоминаний. Он — сам по себе мнемонический код. Ощущение оторванности и тоски Миро передает, подробно перечисляя, по-бухгалтерски скрупулезно перенося на полотно все, что можно встретить на ферме. Это живописный вариант сладостного реестра имущества, указываемого в брачном контракте деревенских жителей. Орудия труда, кувшин, бочонок, пресс, телега, лейка, ослик, собака, цыпленок, коза, голубь, зад осла (в раскрытой двери хлева на первом этаже фермерского дома) — все прекрасно прописано, зафиксировано, «внесено в список». Резкая фокусировка, ясный, как во сне или в галлюцинациях, свет, придают картине утонченную откровенность. Но в то же время возникает эффект взгляда в телескоп с противоположного конца, так что изображение кажется удаленным. «Ферма» — это воплощение ностальгии по тому, что очень далеко от тебя, но ярко в твоем сознании и дорого тебе ландшафтом, звуками и запахами детства. Такая тоска по-каталански называется enyoranga.
Enyoranca — основная тема, пронизывавшая национальную литературу Каталонии начиная с «Оды к родине» Карлоса Арибау (1833), проходящая через весь XIX век в начало ХХ, когда Миро еще изучал искусствоведение на верхнем этаже здания барселонской Биржи. Комментарием к «Ферме» могли бы стать строки поэта-священника Жасинта Вердагера из его самого популярного небольшого стихотворения «L'Emigrant», которое в обязательном порядке заставляют учить любого барселонского школьника:
В «Ферме» заключены лесть и многое другое: медлительность, консерватизм, тщательность и точность в своем ремесле, и… нечто непереводимое с каталанского — sеny.
Размышляя о своем характере, каталонцы сосредоточиваются на тех различиях, которые способствовали становлению их как самостоятельной «нации», отделению от остальной Испании. Порассуждать об отличительных чертах, о fet differential, как называл это великий поэт конца века Жоан Марагаль, было любимым интеллектуальным спортом во времена юности Миро. Эти рассуждения нашли выражение в бесчисленных эссе. Сюжет, как обычно бывает с такими сюжетами, рассыпался на стереотипы. Так, например, в кастильцах каталонцы видели сплошные привилегии, лень, болезненную склонность к замкнутости, воспитанную долгими годами аристократической изнеженности; а также вкус к подавлению других, особенно каталонцев; а еще отсутствие здравого смысла. С XVII века до смерти Франко в конце ХХ века в Барселоне бытовал образ кастильца — пиявки, сосущей кровь и налоги из Каталонии.