Машины медленно проезжают мимо, подпрыгивая на ухабах. Разворачиваются. Едут обратно. Это потрепанные маленькие «рено» и большие «мерседесы». Колеса поднимают желтоватую пыль, которая потом долго висит в воздухе. Фары светят сквозь нее, длинные тени от людей-статуй ложатся на дорогу. Редко какая машина остановится. И тогда, после кратких переговоров, в нее сядет один из призраков. Но в основном автомобили следуют мимо. Те, кто за рулем, приезжают посмотреть, а не купить. Это — театр на улице, tableau vivant, живые подмостки, только здесь двигается публика, а не актеры. Но иногда кажется, что это уже не театральное действо, а некий обряд: в своей фантастической несуразности, преображенные пилюлями и скальпелями, в париках, обработанные депиляторами, намазанные кремами, нарумяненные, экипированные, как Марлен Дитрих, и затем выставленные на этой грязной и неровной асфальтированной сцене, трансвеститы с Виа Литургика похожи на призраки языческого прошлого; на плод воображения Бердслея, иллюстратора «Сатирикона» Петрония; на коварных Мессалин, как дохристианского периода, так и эпохи постмодернизма.
Кроме всего прочего, они являются еще и метафорой главного стремления своего города. Они находятся на переднем крае, так сказать, каталонского дизайна. В своей жертвенной преданности этой идее, они — истинные выразители борьбы Барселоны за право себя переделать. Если символ Лондона для туристов — смена караула, то символ Барселоны — перемены в ней самой. Эти перемены потребовали целого ряда длительных и иногда болезненных операций, упрямого сопротивления нормам, правилам, неодобрительной реакции консерваторов. Глубокие перемены всегда сопровождаются изрядной долей раздражения, вражды, самыми невероятными стилистическими вывертами. В каком еще городе вы найдете двуязычный путеводитель, распределяющий бары, дискотеки и рестораны не по качеству еды, которая там подается, но исключительно по атмосфере и дизайну? Так, о заведении под названием «Сеть» на проспекте Диагональ написано по-английски: «Трудно не чувствовать себя героем Харрисона Форда из "Бегущего по лезвию бритвы" в этих неуютных интерьерах, где соседствует эстетика " разрухи " и хай-тек… Однако яппи и люди с претензиями, которые едят при свете телемониторов, возвращают вас в реальность… На туалеты унисекс стоит взглянуть». Просто дождаться не можем взглянуть на туалеты! «Или посетите другой ресторан — "Флэш-Флэш " — стиль конца 1960-х — начала 1970-х. Теперь это классика, на нее можно ссылаться. Очень демократичны черно-белые интерьеры… наводят на мысль о вуайеризме и эксгибиционизме… мы предлагаем гамбургеры». Стайки помешанных на дизайне японцев и калифорнийцев перелетают из одного такого заведения в другое подобно жадным насекомым, собирающим эфирную пыльцу новых веяний своими липкими щупальцами и остающимся худенькими. Кто действительно хочет есть, те едят в привычных добротных заведениях.
Барселона входит в 1990-е годы, зациклившись на дизайне. Здесь дизайнеры — то, чем были звезды с сигарами в зубах в Нью-Йорке 1980-х годов. Дизайн наводняет этот город, превращает его в дикий наркотический коктейль, острый, колючий, сварганенный на скорую руку, смесь постмодернизма и маньеризма… Дизайн пепельниц, карандашей, кухонной утвари, еды, даже шоколада — в виде ионических заглавных букв и миниатюрных гробниц, наполненных ликером. Обеспеченный правом на продажу рай. Даже дети — продукты дизайна: стайки сорванцов, наряженных средневековыми шутами, в люминесцентных цветов штанах и пестрых блузах с шафрановыми, черными, зеленоватыми, коричневыми, оранжевыми, анилиновыми заплатами. Они выглядят как модели рекламы «Бенеттона», особенно когда видишь их человек тридцать сразу, сидящих под навесом у банка на Пассейч де Грасия и чинно рисующих мелками дом Батльо Гауди. Им тоже суждено вырасти дизайнерами, как их далеким предкам суждено было вырасти каталонскими сепаратистами. Те, кого в лос-анджелесском ресторане можно безошибочно принять за продюсеров или в крайнем случае за начинающих сценаристов — пиджаки от Армани, прилизанные волосы, зачесанные назад, с хвостиком, перехваченным резинкой, — в Барселоне должны быть дизайнерами. Чего? Очередной гостиницы, которую не откроют к Олимпийским играм, проволочных подставок, каких-нибудь этажерок с черными шарами на ножках…