В 209 году молодой военачальник Сципион Африканский (Младший) прошел маршем на юг из Тарракон до Нового Карфагена, главного плацдарма пунийцев, перебил его защитников, а жителей обратил в рабство. Через три года ни одного оплота пунийцев не осталось на всем Иберийском полуострове.
С экономической точки зрения Южная Испания значила для Рима гораздо больше, чем большая часть внутренней Испании. Только серебряные рудники Нового Карфагена давали двадцать пять тысяч драхм в день. А были ведь еще медь, олово и свинец. Северная часть имела прежде всего стратегическое значение. Дорога вела от Ампурдана к югу, через Тарракон, к рудникам; и Тарракон, являясь, таким образом, главным портом на побережье, стал первой столицей римской Испании (забавный отголосок былого величия — архиепископу Таррагонскому до сих пор принадлежит титул примаса всех испанцев). Город приобрел полный колониальный статус в 45 году до н. э., когда Юлий Цезарь пожаловал его названием Colonia lulia Urbis Triumphalis Tarraconensis («колония Юлия, град триумфальный тарра-конский»), и сейчас, со своими грандиозными крепостными стенами, форумом, храмами, цирком и амфитеатром, он все еще сохраняет гораздо больше зданий римского периода, чем какой-либо другой испанский город. В период расцвета, который пришелся на правление Августа (27 год до н. э.), в Тарраконе жили тридцать тысяч человек.
Экономика северной части внутренней Испании оказывала подспудное, но значительное влияние на характерные черты каталонской глубинки. Население было смешанным. На его состав повлияли более ранние вторжения с севера и юга. Иберийские племена — северо-африканского происхождения, родственники берберов. Несколько столетий назад они пересекли Гибралтарский пролив и расселились вдоль средиземноморского побережья. Другие, кельтские племена спустились вниз, преодолев Пиренеи, смешались с иберами и произвели народ, известный историкам как кельтиберы. Одним из этих племен и были лалеты. Эти люди считались упорными и стойкими бойцами, но их мужчин все же обратили в рабство, а женщины стали женами или наложницами римских завоевателей, так что племенные связи постепенно распались. Здешние поселенцы были в основном ветеранами — рядовыми, центурионами, младшими офицерами. За службу империи они в конце концов получили несколько акров каменистой земли. Свободного капитала вокруг вращалось немного, и, конечно, не было шанса объединить фермы в гигаитские латифундии, как это делалось на Сицилии. На фермах использовался рабский труд, для домашних работ тоже держали рабов, случалось, правда, что и одного-двух слуг. Оливковое масло, зерновые, вино, козы, цыплята, может быть, свинья, которую откармливали каппанами — ампурданская ветчина к I веку уже была знаменита и шла на экспорт в Рим, — и укрепленный фермерский дом. Скопления таких домов, где жили семьи и рабы, предвосхитившие более поздние каталонские poblet, или деревни, — прототипы каталонского деревенского будущего. Даже по тогдашним меркам такая экономика была консервативной и низкотехнологичной. Все, что давали фермы, съедали их обитатели. Излишки продавали здесь же или, самое дальнее, возили на рынок в Тарракон. В отличие от Дальней, Ближняя Испания практически не занималась торговлей на экспорт. Связь между производящей деревней и потребляющим и управляющим городом была крепкой, но Рим все-таки находился очень далеко.
Влияние римлян на Каталонию имело также и лингвистические последствия. Подобно испанскому и всем остальным романским языкам, каталанский произошел от латыни, языка римских оккупантов. По мере того как процесс подчинения Каталонии и утверждения римлян на ее земле продолжался, насаждалась латынь и смешивалась с языками субстрата, на которых говорило местное население — кельты и иберы. Так как не сохранилось письменных источников, то маловероятно (к глубокому удовлетворению историков других языков), что кто-нибудь когда-нибудь поймет, как именно латынь взаимодействовала с этими языками и как она поглотила их остатки. Но одно несомненно: испанский и каталанский росли и развивались независимо друг от друга, из общего корня — латыни.
Это случилось из-за того, это римляне расселились на территории Испании определенным образом. Римские торговцы и финансисты — привилегированные слои народа-победителя — тяготели к Испании Дальней, к Новому Карфагену, Гадесу (нынешний Кадис) и Гиспалису (современная Севилья), где были месторождения серебра и где открывались большие торговые возможности. Кроме того, благодаря финикийцам, там уже более пятисот лет до прихода римлян шла цивилизованная жизнь. Именно из старой, более строгой, «высокого уровня» латыни, на которой говорили римляне, занявшие Бетику, и которая распространилась на север вдоль Бетиса (Гвадалквивир), появился испанский.