Еще один крупный писатель жил там, где теперь находится Каталония. Он был полной противоположностью Сенеке. Родился бедным, таковым и оставался всю жизнь и все время подвергался критике за злобность и социальную вредность своих произведений. При этом все, разумеется, их читали с большим интересом. Другими словами, он был сатириком с четкой системой моральных принципов и поразительным чутьем на глупость. Его звали Марк Валерий Марциал или просто Марциал (40-104). Он родился в Билбилисе, в нескольких милях от Калатаюда, жил в Тарраконе и приехал в Рим, когда ему было чуть за двадцать. О его жизни и внешности известно немного. Есть много портретов Сенеки, но ни одного — Марциала. Правда, сам он упоминает о своих «густых испанских волосах» — так что мы представляем его себе смуглым и косматым, с типичным cara de Catala[21], с тонким, длинным каталонским носом. Большую часть тридцати пяти лет, проведенных в Риме, Марциал вел жизнь неимущего поэта, жил в мансарде на третьем этаже, ворчал о необходимости плясать под дудку покровителей. «Ты независим, коль ты в гостях не обедаешь»[22], — жалуется он в одной из тысяч своих эпиграмм. Он был зорким и не склонным обольщаться зрителем на самодовольном пиру имперского Рима. Бурлящую римскую жизнь он сумел препарировать, насадить на булавку своего остроумия, как энтомолог бабочку. Вот они все: подобострастный чиновник, головорез с замашками аристократа, салонный философ и гурман, который порет своего повара за плохо приготовленного зайца, ораторы и уличные торговцы, щеголи и зануды, красующийся нувориш-сенатор и потрепанный сластолюбец — целая империя сытых и довольных:
Иногда, читая презрительного Марциала, забываешь, что речь идет о Риме времен упадка, а, скажем, не о Нью-Йорке периода расцвета:
Или можно вдруг почувствовать себя на модном курорте Кальдетас в окрестностях Барселоны:
Не брезгуя уличными остротами освоившегося в столице провинциала, Марциал чувствовал себя в Риме как дома, но всегда оставался посторонним: все понимающим, ослепительным, но чужим. Он — прекрасный пример для английского сатирика XVIII века: войти, нанести удар и выйти до того, как жертва успеет что-то сообразить: «Постум, хорошего нет пахнуть всегда хорошо», или, как Марциал сказал, а поздний острослов подхватил и переделал:
Однако и он мечтал, как все провинциалы, вернуться туда, откуда начал свой путь, в Каталонию, на «твердую землю», по законам которой судил Рим. И он вернулся туда, и там умер, и даже обрел покой перед смертью.
Кажется, это было первое проявление ностальгии, тоски, той самой enyoranca, которая в XIX веке превратится в постоянный в каталонской поэзии троп.
Главная римская дорога, пересекавшая Каталонию, соединяла Эмпорион и Тарракон, а потом шла на юг до Дальней Испании. Она пролегала вдоль хребта Колсерола, через пещеры Льобрегата и дальше по побережью. Проезжая по ней, вы не увидели бы Барселоны. До 1 века до н. э. на месте нынешней Барселоны вообще не было города, так что и смысла не имело спускаться к мелкой бухте.
22
1 Знаменитое четверостишие английского студента Т. Брауна, классика английской «игровой» поэзии (nursery rhymes), вольный
23
Перевод эпиграммы Марциала, обращенный против доктора Джона Фелла, декана оксфордского колледжа Крайст-Черч, в котором учился Браун.