Визиготы не уничтожали испано-римских аристократов, зато могли конфисковать половину или две трети их имущества и поместий. Один из преемников Атавульфа, король Теудис (531–548), женился на местной аристократке, которая была так богата, что из ее приданого он оплачивал содержание личной стражи, состоявшей из двух тысяч человек. В конце VI века другой монарх, Реккаред, сделал католицизм официальной религией визиготов вместо арианизма. Это положило начало бурному строительству церквей как в Барселоне, так и за ее пределами. Многое сохранилось от собора в Таррагоне, построенного, можно сказать, в стенах римского храма Августа, но в Барселоне от этого периода уцелели лишь фрагменты — фундаменты нескольких здании, резные экраны, купели, колонны, капители, часто очень искусно выполненные. Остальное разрушили в Средние века застройщики и церковники. Более того, расширяя примитивные христианские часовни и гробницы, визиготы поверх уже построенного строили свое. По тому же принципу оформлялось и законодательство. Визиготские законы накладывались на существовавшие римские, часто возникала путаница, — короли теперь владычествовали не только по праву наследования, но и благодаря личным качествам — уму и храбрости. Укрепление готского влияния положило конец и существованию свободного крестьянства. Бедняки очень сильно зависели от землевладельцев и военачальников. Они постепенно попадали в средневековое рабство. На соборах, проведенных в Толедо в 589-м, а потом в 633 году, монархи предприняли неуклюжие попытки уменьшить зависимость власти от баронов, графов и герцогов. Но все старания оказались тщетными. Новая аристократия быстро брала бразды правления в свои руки и разрушала структуру общества, привычную для Северной Испании. В 694 году, во время первого из многочисленных в Испании приступов католического антисемитизма, все евреи специальным декретом были объявлены рабами. В 702 году подоспели новые законы против «беглых рабов», под которыми понимались любые инакомыслящие или крестьяне, спасавшиеся от рабства. К началу VIII века визиготское государство уже практически не имело влияния в Каталонии, а в Южной Испании появились арабы.
Арабы, переплыв в 711 году Бахр аль-Руми, или Римское море, как они называли Средиземное море, увидели в государстве визиготов то же самое, что триста лет назад сами визиготы увидели в римской Испании: полный развал и слабость власти, приглашавшие к завоеванию. Готскими землевладельцами никто централизованно не управлял. Христиане были озабочены тем, как бы покрепче взять за горло евреев. Возможно, именно картина преследований готским христианским большинством иудейского меньшинства окончательно убедила арабов, что государство совершенно раздроблено и вполне созрело для того, чтобы быть завоеванным. Популярная среди представителей старой школы и антисемитски настроенных испанских историков XIX и ХХ веков теория, что это евреи тайно позвали арабов, сыграв роль пятой колонны, не более чем «утка». Арабы не нуждались в приглашении. Пройдя по западному Средиземноморью, они раздавили слабо сопротивлявшихся визиготов, как трактор давит гусеницами колоски на пшеничном поле.
Их прибытие вызвало коллапс всех крупных готских земельных владений в Каталонии. За период с 712 по 718 год всю Южную Испанию и большую часть Каталонии заняли сарацины. Кое-где готские аристократы благоразумно сда-вались, сохранив тем самым свое имущество, законы и обычаи, и правили как сатрапы новой власти. Несколько городов, например Таррагона, оказали сопротивление, и им сильно досталось. Барселона, судя по всему, не слишком сопротивлялась, если сопротивлялась вообще. Не имело смысла: если уж Таррагона не смогла противостоять натиску сарацин, было бы смешно ожидать этого от маленького прибрежного города, атакованного кораблями с моря и войсками с суши. Все центры сопротивления находились на севере, ближе к Пиренеям.
Приход сарацин почти сразу же изменил демографию Каталонии. Крестьяне бежали с плоских, открытых равнин, таких как Байш Камп де Таррагона, и пробирались на север, надеясь найти убежище в гранитных складках предгорий Пиренеев. Потеряв рабочую силу — основной источник благосостояния, — испано-готская знать оказалась крайне уязвимой. Зато беглые крестьяне, создав свои крошечные, почти пещерные поселения глубоко в северных долинах, куда сбегали с Пиренеев реки — Тер, Флувия и другие, — стали независимы и хорошо защищены. Сарацины не могли их достать. Аристократия на равнинах пришла в упадок, зато крестьянство в горах, начиная с Vlll века, стало крепнуть. Экономически оно не могло окрепнуть быстро, но вскоре достигло прожиточного минимума, в поте лица зарабатывая хлеб насущный на клочках земли в каменистых горах. Терпение и выносливость земледельцев — важный вклад в биографию, точнее даже, в «иконографию» Каталонии. В этой добровольной северной ссылке Catalunya Vella, старая Каталония, проявила национальный характер, показала внутреннюю сущность своего народа. В горах не приходилось никому подчиняться. Эту землю населяли суровые, упорные, зоркие и недоверчивые крестьяне, чьи социальные горизонты ограничивались пределами их долин. И прежде всего, эти люди были свободны. Римское рабство процветало на равнинах, а его остатки умирали в горах. И когда сарацины ринулись за Пиренеи, одержимые порывом завоевать Южную Францию, они так и не могли достичь этих отдаленных каталонских деревушек. Да те и не стоили усилий. Арабы пошли на побережье, к Нарбонну, и захватили его в 719 году, и исламская империя со столицей в Дамаске простерлась от Португалии до границ Китая.