И моя задумка удалась! Птица, хоть и заметила меня, но на таких скоростях, сделать ничего не успевала. Моя тушка ударила ее в бок, в то же самое мгновение, когда она начала расправлять крылья. Именно в тот оптимальный момент, когда она начинала выводить свое тело из пике.
И того, маленького импульса, того, почти незначительного препятствия, коим стал удар моего тела в ее бок, вполне хватило, чтобы сбить птице синхронность раскрытия крыльев в самый ответственный момент ее атаки.
А на таких скоростях — аэродинамика безжалостна. Одно крыло замешкалось и птицу мгновенно мотнуло в сторону. В обычной ситуации — ничего страшного — выправилась бы. Но… Атакуя в таком узком месте, как наш переулок, она явно не учитывала, что встретит подобного мне безумца. Прыгающего по стенам и, без страха, бросающегося наперерез опасным хищницам, вроде нее.
А ведь тут действительно, очень узко… И пространства для маневрирования крайне мало. И в результате, тварь, на полной скорости, все-таки задела стену крылом. Ну а дальше… Грозный, обиженный клекот и тушка твари, роняя перья, поскакала между стенами, имитируя крупный мясной мячик. И этот же мячик, в конце своего веселого путешествия, с грохотом и, видимо, какой-то разновидностью птичьих матов, смачно грохнулся на твердую, почти каменную, землю.
И все бы было ничего. Я б, возможно порадовался, такому ее фиаско. Но, вот незадача! Мне-то тоже досталось. Все-таки, тот же неумолимый закон физики, которым приласкало птицу, и мне отсыпал на орехи в полной мере. Ведь крыло, в момент раскрытия, во многом расправляется, не только и не столько, за счет мышц самой птицы, а больше за счет встречного потока воздуха. И происходит, это все, довольно быстро. И, как итог, мой последующий полет, оказался не менее эпичным. "Пинг-понг котенком в трущобном стиле", медь его! Крылом меня отфутболило на славу.
На пару секунд, я вообще потерялся, "кто я?", "где я?" и "что я тут делаю?". Благо, в себя помог придти нейро-интерфейс. Уж и не знаю, как и что, он там сделал, но в голове вдруг резко просветлело. Правда, весь окружающий мир, почему-то, потерял в красках и приобрел нереальную плавность очертаний.
С трудом приподнявшись, я осмотрелся вокруг, пытаясь оценить результаты своей деятельности. А они, блин, были впечатляющими. Повсюду валялись перья. А некоторые, до сих пор кружили в воздухе, вперемежку с поднятой пылью. Саму птицу не хило приложило об землю и протащило инерцией падения. Ну а бедный Шустрик, стоял и трясся по среди переулка и, судя по мокрому пятну, уже давно успел распрощаться с жизнью.
— Умммммя! — Набравшись сил, рыкнул я, заставляя этого остолопа очнуться и поскорее валить отсюда. Пусть и не сразу, но через секунду, он, все-таки, преодолел ступор и на всех парах рванул ко входу на чердак.
Но был во всей этой вакханалии и свой, жирный минус. Очень, я бы сказал, жирный минусище. Спасение рядового Шустревича, было, пожалуй, единственным положительным результатом.
Я-то, изначально, надеялся хоть немного навредить птице, хоть на пару мгновений вывести ее из игры. И у меня это, в общем-то, отлично получилось. Вот только, походу мы с Шустриком, в итоге, просто поменялись местами.
Да, птице досталось. Явно досталось. Она тоже была очень сильно ошеломлена и, судя по бегающим туда-сюда буркалам глаз, никак не могла сфокусировать зрение. Но стоило на нее посмотреть и я сразу понял — это не надолго. Она, уже, пусть и шатаясь, но начала подниматься. А вот я подобным, похвастать не мог. Несмотря на отступившую от разума муть, конечности совершенно не хотели меня слушаться. Да и боль, от многочисленных ушибов, крайне сильно мешала, заставляя невольно издавать громкое — Миу! — при любом движении.
Но разлеживаться было нельзя. Никак нельзя. Как только птица придет в себя — мне хана. Ведь серьезно ей навредить у меня не вышло. Падение получилось жестким, но, судя по ее движениям, ничего более страшного, чем простое сотрясение, она явно не заработала. Да и, насчет сотрясения, я сильно сомневался. А есть ли, у этой твари, что сотрясать? Да и вообще, бывает ли у птиц сотрясение? Ведь, у котов, оказывается бывает. А вот у птиц — не знаю.
"Черт!" — Мя! — Невольно ругнулся я, в очередной раз скривившись от боли. — "И о чем я только думаю?! Линять надо!" — Миуми-мими мяу-ми?! Мяу-мя!
Хотя, легче сказать, чем сделать. С трудом, шипя и матерясь вперемежку с болезненным писком, у меня, все же, получилось подняться на лапки. Да, не сразу же, с первой попытки. Пусть только с третьей, но получилось. И, чувствуя как песок, отпущенного мне времени, все больше утекает, перебарывая головокружение и слабость — сделал первый шаг, потом, не останавливаясь, сразу же второй. И так, понемногу ускоряясь, подгоняемый все более осознанными звуками со спины, шатаясь из стороны в сторону, начал разбегаться для прыжка. Клекот за спиной, до того обиженный и, в общем-то, не очень и громкий, с каждой секундой, все больше, наливался силой и злостью.