Звери, проникая в охотничьи зимовья, грабили запасы промысловиков, в том числе пожирая и консервы. Поэтому каждый год охотники приносили Сергею смятые, прокусанные и изжеванные банки – чаще всего тару из-под тушенки и сгущенки, реже из-под деликатесов — сайры и шпротов. И только раз ему предъявили жестянку из-под маслин, в которой гремели высохшие плоды. Имелись в коллекции Сергея и другие предметы — лопата с обгрызенной ручкой, помятая и поцарапанная звериными когтями молочная фляга (в нее, судя по всему, медведь в поисках поживы засунул голову, а потом долго ее оттуда вынимал), прокушенная канистра из-под бензина, квартальный столб под номером 48/49. Почему-то именно этот столб под этим номером настолько не понравился медведю, что он сначала, как бобр, сточил его зубами, а потом свалил. Была там еще и маленькая деревянная скамеечка. Сергей сам нашел ее под стеной одного охотничьего зимовья. Зверь разворотил строение, влез внутрь и, ничего не найдя, со злости разломал железную печку, раскатал нары, а маленькую скамеечку выпихнул в оконце. Судя по следам погрома, операция по удалению мебели далась ему не сразу, и, оттого что скамейка никак не хотела лезть в окошко, косолапый еще больше свирепел.
На следующее утро, едва рассвело, Сергей пошел туда, где вчера Дима встретил лосиху и медведя.
В утренней таежной тишине даже подбитые камусом лыжи оглушительно грохотали по насту. Сергей временами останавливался и прислушивался. Вдалеке закричала припозднившаяся неясыть, потом начал было петь глухарь, а рядом в ельнике спросонья мяукнула кукша. На одной из таких остановок Сергей, наконец, услышал то, что ожидал услышать. Где-то на западе раздался рев. Сегодня утром медведь по твердому насту все-таки настиг свою жертву.
Рев через минуту прекратился. Сергей засек направление по компасу и устремился к месту трагедии.
К счастью, большая часть маршрута проходила по чисти, и Сергей вскоре оказался у места встречи медведя с лосихой.
Он услышал еще один звук, свидетельствующий, что охота у медведя была удачной. Метрах в двухстах, в ольшанике, как будто кто-то резко, энергично ломал сухие ветки. Сергей знал, что это медведь уже мертвой лосихе крушил ребра, наваливаясь на нее передними лапами.
Сергей вытащил из-за пазухи фотоаппарат, взвел курок своей ракетницы и осторожно прошел еще 100 метров. Но медведь, даже голодный, все равно боялся человека. Зоолог обнаружил только труп лосихи, а медвежьи следы уходили в распадок. Сергей промерил отпечатки передних лап (судя по всему, это был тот самый чужак, следы которого он видел вчера), сфотографировал лосиху, потом, вспомнив о банке самодельной тушенки, помеченной буквой «Х», вырезал из копытного килограмм пять теплого мяса, положил его в рюкзак и пошел назад, к избушке.
Сергей был твердо уверен, что уж этого медведя он обязательно сфотографирует. Но и на следующий день сытый медведь (ночью съевший у лосихи все внутренности) оказался столь же осторожным и не подпустил к себе следопыта. Лосиху зверь перетащил метров на 50 в сторону, в низину, заросшую густым ельником. Он, как и положено, замаскировал добычу, завалив ее ветками. Поблизости росла огромная ель с «лапами» до самой земли. Но медведю она почему-то не понравилась, и он ходил метров за тридцать в сторону, к группе невысоких елочек. Только одна из них приглянулась зверю. Сергей проследил, как топтыгин залезал по ней метра на три вверх (Сергей представил себе, как качалось деревце под его тяжестью), обламывал веточки, стаскивал их к добыче и укрывал лосиху. Сергей в надежде на удачу твердо решил побывать здесь через несколько дней.
Но к этому медведю он так и не попал — другой убил человека. Сергея как специалиста срочно вызвали на место происшествия.
Сергей рассказал, где лежит лосиха, главному лесничему. Тот обещал навестить медвежью столовую, а заодно опробовать недавно приобретенную японскую видеокамеру.
А Сергей поехал в дом умалишенных — именно там произошло несчастье.
Дом скорби, как водится, располагался в бывшем монастыре. После монахов в здании размещался то ли клуб, то ли какая-то коммуна. Над одним из входов виднелась бурая (раньше она, наверное, была красной) надпись «Дело Ленина живет и побеждает», а под ней другая, более свежая, зеленая «Человек не может быть великим, если он не является творцом».
Сейчас в кельях жили тихо помешанные (в учреждении именуемые «обеспеча́емыми», а на местном диалекте — «пошиблёными»). Они бесцельно, словно тени в Аиде, бродили в своих серых робах по территории приюта. Некоторые из обеспечаемых молча выглядывали из окон. А один, небритый и почему-то в ночном колпаке, помахал Сергею рукой из-за старинной чугунной монастырской решетки и печально сказал: «Заходи к нам. У нас весело».