— Витя! — позвала баба Света, — телевизор-то у тебя барахлит.
— Это опять, наверное, муха, — отозвался из кухни астроном.
— Какие мухи? — не поняла старуха. — Я говорю, — телевизор барахлит. Программы в нем сами прыгают.
В дверях показался Витя и посмотрел на телевизор. Тот сам собой еще раз переключился и начал демонстрировать очередное ток-шоу.
— Я же говорил — муха! — подтвердил свою догадку Витя. — Вон она по сенсорной панели ползает. Я панель еще не отладил, очень чувствительная получилась. Муха по ней ползает и каналы переключает. Пошли чай пить.
Они неторопливо чаевничали в чистой и опрятной кухне (Морозова невольно вспоминала художественный беспорядок в доме Алексея). Витя со старухой говорили о деревенских новостях, а Морозова все думала, когда же они пойдут смотреть на звезды и о дивном выключателе, вмонтированном в диване.
Размышления Морозовой были прерваны скрежетом. Она вздрогнула и посмотрела на окно, по которому сверху с металлическим лязгом медленно сползало полотно жалюзи.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал астроном. — Луна взошла. — И, обернувшись к Морозовой, объяснил ей связь между показавшимся спутником Земли и скрежетом железа:
— Луна взошла, фотоэлемент сработал, и шторы автоматически закрылись. Вообще-то это приспособление от яркого солнца. Но тоже пока не откалибровано — и на лунный свет реагирует. Теперь можно и в обсерваторию пойти.
Они вышли во двор, пересекли пустынный огород и оказались у сарая, на котором возвышался металлический купол, — мятый, как старая консервная банка.
— На аэродроме алюминий дали. Со списанного самолета. Вот я обсерваторию и построил, — сказал астроном, отпирая замок.
Они по лестнице залезли внутрь купола. Астроном вручную раздвинул створки, и Морозова при лунном свете увидела, что посередине помещения на деревянном постаменте стоит настоящий большой телескоп.
— Сам собирал! — с гордостью сказал Витя. — Рефлектор. В 150 раз увеличивает. Ну, что сначала будем смотреть?
Морозова сначала хотела посмотреть на туманность Андромеды, но ее опередила старуха:
— Луну покажи!
Астроном легко (благодаря сложной системе противовесов) развернул телескоп и направил его к самому горизонту, где висела огромная желтоватая луна.
Этой ночью Морозова посмотрела всё — и кратеры Луны, и туманность Андромеды, и двойные звезды — одна была красноватой, другая — голубоватой, и шаровое скопление звезд, и еще одну туманность — в виде крыльев бабочки, и яркую Вегу, и спутники Юпитера. Астроном обещал, что к утру взойдет Венера. Но бабка, играющая роль дуэньи, заявила Вите, что честные женщины в такую пору уже должны спать в собственных постелях, и увела Морозову домой.
Когда они переходили через дорогу, луч света карманного фонарика выхватил из темноты огромного боксера. На вид собака была такой свирепой и страшной, что Морозова вздрогнула и прижалась к бабе Свете.
— Люся, Люся, — позвала животное ничуть не испугавшаяся старуха (хотя Морозова увидела, что это был кобель), и добавила, погладив ластившегося к ней пса: — Люся, хороший мальчик. Он и говорить может, — сказала старуха, обращаясь к Морозовой. — Не веришь?
— Ма-ма, — негромко, но очень четко произнес кобель Люся хриплым басом и исчез в темноте.
Утром Морозову разбудил не только голос бабки, приветствующей обитателей своего скотного двора, но и страшный грохот.
Морозова выглянула в окно и увидела, как по улице проехал астроном Витя на своем обгоревшем мотоцикле. Морозова удивилась не тому, что мотоцикл, как оказалось, на ходу, но тому, кого он вез. Сам астроном в железной военной зеленой каске и в очках, которые, наверное, надевали в полет первые авиаторы, сидел впереди. На втором сиденье уместились двое. За мотоциклиста держалась невысокая, плотная, средних лет женщина, а за ее спиной сидел тот самый говорящий кобель Люся. Боксер положил передние лапы на плечи пассажирки и судя по всему чувствовал себя вполне комфортно — видно было, что этот способ передвижения он освоил давно. Прежде чем мотоцикл скрылся из виду, Морозова успела рассмотреть, что Люся был не простым боксером, а тигровым.
— На работу соседку повез, — прокомментировала старуха этот выезд, оторвавшись от разговора с гусем и обернувшись к выглядывающей из окна Морозовой. — В заповедник. Екатерина там сторожем работает. Вместе с Люсей контору сторожит. Кобель к ней в прошлом году прибился. Сколько ему кличек она не напридумывала! А он только на «Люсю» и откликается. К тому же говорит. Правда всего одно слово, но говорит. Да ты и сама вчера слышала.