Кусты вокруг них были почти в рост человека, и они не заметили, что над ними стеной высится горный уступ. Игги громко ответила на вопрос Баджа, и слова ее далеко разнеслись в тишине.
— Ничего, где-нибудь да разыщем старого бродягу или вытащим его из берлоги.
— Так-таки вытащите?
Бадж повернул голову — и чуть не упал вместе со своей ношей. На уступе стоял высокий, худой старик с коричневым от загара лицом. Нос у него был крючковатый, как клюв филина, взлохмаченные волосы серыми перьями торчали на голове, глаза были полузакрыты.
Однако Игги смутить было не так-то легко. Она со своей обычной улыбкой смело посмотрела на незнакомца и сказала:
— Мы привезли вам кое-что.
— Вижу.
Наступило неловкое молчание. Старик смотрел куда-то поверх их голов. Голос у него был хриплый, каркающий, и Бадж решил, что он, если захочет, может даже гукать, как филин.
— Ну, держите! — сказала Игги. Сняв с плеч поклажу, она достала мешочек с мукой и швырнула его на тропинку.
Старик смотрел на нее и молчал. Видно, даже Игги стало не по себе — она закричала так громко, как будто обращалась к глухонемому:
— Вот ваши припасы! — Голос ее эхом отдался в скалах, окружавших озеро. — Мы с Барсучком не хотели, чтобы вам пришлось самому тащить все это на гору.
— Барсучок? — Стариксклонил голову набок и глянул на них из-под клочковатых бровей. — Разве есть такое имя?
— Конечно, в школе его будут звать по-настоящему — Брайн, но мы его зовем так, потому что он характером настоящий барсук. Вот и мое настоящее имя Изабель, а зовут Игги — уменьшительное от игуана. А знаете, барсук — это почти все равно что вомбат! Да, да! — весело сказала Игги.
— А зачем ты отзываешься на такое прозвище? — спросил Гарри у Баджа, не обращая больше никакого внимания на Игги.
— Я… я… люблю барсуков, — запинаясь, объяснил Бадж. — Я видел на Упрямой горе, как они греются на солнце… Они не знали, что я на них смотрю. А раз нам попался на дороге один большущий — настоящая громадина, правда, Игги?
— И какого цвета?
— Совсем черный! — закричала Игги. — Они самые крупные.
— Нет, серые барсуки — цирконы — больше темных.
— А я готова поспорить, что тот был больше любого циркона! — не унималась Игги, довольная тем, что «бродяга» оказался таким разговорчивым. — Прямо великан!
— Ну, если так, пойдемте, я покажу вам крупного барсука.
С неожиданным для такого старика проворством Гарри сбежал вниз, ухватил своей узловатой коричневой рукой мешочек с мукой и пошел вперед, даже не взглянув на ребят. Им оставалось только изо всех сил продираться через гущу леса по его следам.
8. ПЕЩЕРА ОТШЕЛЬНИКА
Озеро, расположенное высоко в горах и укрытое со всех сторон, было прекрасно и таинственно, как мечта. В расселинах скал густо рос папоротник, а рядом — много диких цветов. Вокруг серых скал, стеной обступивших озеро, бурлило целое море зелени. Она вздымалась ввысь, как тот боб в сказке, по стеблю которого Джек добрался до самого неба. А вершину горы скрывало облачко.
У Игги и Баджа было время все осмотреть, так как Гарри оставил их на берегу и велел подождать здесь. Они напились воды из озера и прилегли, наблюдая, как Гарри перетаскивает свои припасы на другую сторону. Там он скрылся из виду — нырнул, видимо, в какую-то расселину в скале.
— Старик ушел в свое логово и не дает нам его посмотреть, — брюзжала Игги, с жадным любопытством глядя на скалистую стену.
— Он похож на того филина, что папа нам как-то показал. Помнишь, Игги, этот филин был точь-в-точь как сухая ветка: мы двадцать раз проходили мимо и не замечали его.
— Ах, что у тебя за привычка вечно сравнивать людей со зверями или птицами!
— Да они же очень похожи.
— Неправда. Ну вот, например, наш папа — на кого он, по-твоему, похож?
— На сокола, что охраняет свое гнездо и кружит над ним. Скажешь, нет?
— Ну, а Крошка мама? А тетя Флорри?
— Крошка мама… Не знаю… Может, на сумчатую крысу, только большущую. А тетя Флорри — на болотную курочку, кото торая чуть что — начинает громко кудахтать.
Игги весело расхохоталась.
— Вот это верно! А ты, оказывается, не так уж глуп, Барсучок!.. Ага, вон он идет!
Гарри огибал озеро, а за ним шел огромный циркон. Он был похож на серого медвежонка. Ходил он вразвалку, как медведь, и глубоко впивался длинными когтями в мягкую землю.
Игги не могла, конечно, спокойно ждать, пока они подойдут. Она вскочила и закричала:
— Ваша взяла! Этот зверь вдвое больше всех барсуков, каких я видела в жизни.
При звуке ее голоса циркон сразу остановился и приподнял одну из передних лап, словно готовясь обратиться в бегство, а голову склонил набок, выставив ухо, чтобы лучше слышать.
Гарри нагнулся к нему и сказал что-то, видимо успокаивая его.
Но Игги еще что-то выкрикнула, и циркон опять замер. Бадж видел, как он злобно обнажил желтые клыки.
— Войдите-ка лучше в воду! — крикнул детям Гарри.
Он знал своего циркона и видел, что тот не может решиться: бежать ли ему или напасть на врагов. Он уже громко фыркал, и в этих звуках было столько ярости, что Игги и Бадж не раздумывая полезли в озеро. Стоя по щиколотку в воде, они смотрели издали на свирепого циркона, готового грудью защитить своего друга Гарри от пришельцев.
Не чуя больше запаха врагов, циркон несколько раз обошел вокруг неподвижно стоявшего Гарри, затем повернулся и помчался домой таким галопом, что уже через мгновение скрылся из виду.
— Ваш любимец такой злой, — заметила Игги, когда они с Баджем выбрались опять на берег. — Я бы побоялась держать у себя этого зверя. Папа говорит, что он может клыками разорвать человека.
— Ты пойми, Игги, — терпеливо вступился Бадж, — он же в первый раз нас видел.
Хозяин циркона одобрительно посмотрел на Баджа и кивнул ему, а Игги даже не удостоил ответа.
После того как они уложили в мешок замороженный мед, принесенный Гарри (кроме того, каждый получил по куску на дорогу), старик поспешил выпроводить их из своих владений, хотя им очень нравилось чудесное озеро и Игги рвалась облазить все кругом под тем предлогом, что хочет собрать ягод для Крошки мамы. Ягод было вокруг видимо-невидимо — красивые ягоды Тасмании всех цветов и оттенков, — но Гарри не позволил Игги задержаться здесь, сказав, что солнце стоит уже низко — не хочет же она в темноте пробираться через лес!
Обиженная Игги пошла вперед. Пока Бадж при помощи Гарри спускался по самому крутому и скользкому месту горного склона, она обернулась и крикнула, что пойдет напоить Наррапса. В долине уже действительно начинало темнеть, и скоро Игги скрылась из виду.
— Да, он мог бы разорвать человека, — сказал Гарри, продолжая разговор о цирконе. — Но за мной он ходит, как верный пес. Мы с ним иногда в лунные ночи делаем далекие прогулки. А днем он очень плохо видит и оттого бывает такой злой.
Они остановились на скалистом уступе, который как бы отделял гору и озеро на ней от Арочного холма.
— Понимаю, — поддакнул Бадж. — Я и сам подумал, что ваш барсук имел право прогнать нас отсюда — ведь здесь его земля, верно?
Старый отшельник кивнул, и они обменялись взглядами, полными самого дружеского понимания. Бадж снял с плеч мешок и отдыхал: ведь особенно спешить было незачем, Игги еще только спускалась по тропе, слышно было, как там трещали кусты.
— Ну, теперь ты не собьешься с дороги? Иди между тех двух скал и потом прямехонько вниз, — сказал Гарри.
— Знаю. Не заплутаюсь, — отозвался Бадж, но все не двигался с места и озирался вокруг, думая об арках, до которых они так и не дошли. Однако солнце уже садилось, он понимал, что им и так не добраться домой засветло… Ну что ж, по крайней мере он видел циркона!
Гарри тоже не уходил, он стоял и словно к чему-то прислушивался.
— Если бы вы когда-нибудь побывали в наших местах, — сказал Бадж, улыбаясь ему, — я бы показал вам барсучьи норы на Упрямице. Но там барсуки все маленькие, не то что ваш циркон, — добавил он с восхищением.