Из-за поворота дороги показалась карета со знакомым гербом. Она остановилась недалеко от лужайки. Из кареты вышли Роберто и два его приятеля — офицеры саламанкского гарнизона.
…И вот Бартоломе стоит со шпагой в руке, а перед ним — Роберто.
— Я не могу отказать себе в удовольствии сообщить вам, Лас-Касас, что гнусный раб, за которого вы как-то изволили заступиться, получил свои сто плетей и издыхает сейчас в подвале на соломе!
Бартоломе вскипел: «Ты будешь отомщен, несчастный старик!» И Бартоломе сделал первый выпад…
Сверкающие клинки шпаг скрещивались и ударялись один о другой. Хладнокровие не изменяло Бартоломе, а Роберто в пылу боя становился все яростнее и горячее. Сначала он нападал, но защита Бартоломе, обдуманная и ловкая, разрушала его ожесточенные замыслы. Вдруг острие шпаги Роберто задело плечо Бартоломе и прорвало кожаный колет. На белой рубашке Бартоломе показалась кровь.
— Ага! — зарычал Роберто. — Я вижу твою кровь, презренный лицемер!
Укол его шпаги разбудил гнев Бартоломе. От защиты он перешел к наступлению. Как ураган обрушились его неотразимые удары на противника. Они следовали один за другим, все быстрее и быстрее. Роберто стал отступать, но удар шпаги в грудь настиг его почти врасплох. Роберто зашатался, шпага выпала из ослабевшей руки, и он свалился на траву.
Бартоломе, разгоряченный боем, выронил шпагу и закрыл лицо руками: неужели он убил человека?
Около Роберто хлопотали его друзья-офицеры. Осмотрев рану лежащего без чувств Роберто, один из них крикнул:
— Он жив, сеньоры! Шпага, к счастью, не задела легкого, и Гусман скоро поправится! Через три недели, даю слово офицера, он сможет снова драться, если захочет!
Гусмана перенесли в карету. На прощанье один из офицеров сказал:
— Советую вам не задерживаться здесь, сеньоры! Альгвасил[25] часто по утрам посещает это местечко!
Мигель разорвал рубашку Бартоломе и перевязал его рану.
— Тебе не трудно будет идти, Бартоломе? — озабоченно спросил Леон. — Может быть, зайдем в венту и ты выпьешь чего-нибудь подкрепляющего и отдохнешь?
— Нет, нет, Леон, рана — это пустое, — ответил Бартоломе. — Меня мучает совсем другое. Несчастный старик, забитый насмерть плетьми… Как допускает это милосердный бог?
Исповедь
Добродетель — оружие, которого никто не может отнять.
Рана, полученная на поединке, не очень беспокоила Бартоломе, и он продолжал посещать занятия. В университете о поединке известно не было. Роберто Гусман, как говорили, уехал на неопределенное время из Саламанки. Бартоломе попросил Леона пойти в собор Сан-Стефано и передать мессеру Джованни, что из-за необходимости готовиться к экзаменам Бартоломе не сможет в течение нескольких дней приходить на улицу Сан-Исидоро. Бартоломе боялся встречи с Беатриче. От нее он не мог бы скрыть правды о поединке. Он знал, что это причинит ей огорчение. Лучше несколько дней подождать, пока не заживет рана.
Леон давно догадывался о любви Бартоломе, хотя тот по свойственной ему сдержанности никогда не рассказывал об этом.
— Пойми, Мигель, — говорил другу Леон, — я уверен, что ничего хорошего не получится. Бартоломе ждут одни лишь бедствия. Разве позволят ему жениться на этой девушке?
— Глупости! — возражал Мигель. — Почему ты сразу говоришь о бедствиях и о женитьбе? Я не повеса, ты знаешь, но не думаю же я жениться на всех красивых девушках, которые мне нравятся! На Марчелле, дочери нашего привратника, или, скажем, на Лоренсе, племяннице капеллана, или, наконец, на Инессе! Мне весело с ними, а им — со мной! Но жениться, бог мой! Ведь мы для них — школяры! Кто же может смотреть на нас, как на будущих мужей? Никто об этом и не думает!
— Бартоломе — думает! Ты ведь знаешь его, Мигель. Он не такой, как все. Это разобьет его сердце, я знаю.
— Ты причитаешь, словно старая монашка! — рассердился Мигель. — Нам еще около четырех лет учиться в университете! Скольким еще Инессам за это время мы будем петь нежные серенады! Однако это никому не разобьет сердец!
— Ты легкокрылый мотылек, Мигель! — укоризненно сказал Леон. — А я говорю о Бартоломе…
— Леон, — и Мигель стал серьезным, — мне дорог Бартоломе не меньше, чем тебе, но поверь, нет оснований для беспокойства. Роберто Гусман уехал, поединков больше не будет, а любовь… что такое вообще любовь?
С чувством большого волнения направлялся Бартоломе на свою обычную исповедь. В течение последних недель его жизнь была потрясена столькими событиями. Столкновение с Гусманом, поединок, необходимость объяснения с Беатриче…