— За мелкую разменную монетку отдавали они все, что имели, — говорил далее Колон, — будь то золото весом в два-три кастельяно или одна-две арробы[36] хлопковой пряжи. Даже за обломки лопнувших обручей от винных бочек они, как дикари, отдавали все, что у них имелось! Как ни мало у меня было людей, но я обошел все Острова, и никто не оказал мне сопротивления. Нет у индейцев оружия, они наги и неизобретательны в военных делах. И годны они только на то, чтобы ими повелевать и принуждать их работать.
После приема короли, Адмирал и все придворные направились в часовню Алькасара, где отслужили благодарственную мессу.
Некоторое время Адмирал прожил в Барселоне. После оказанных королями милостей знать Кастилии проявляла к нему большое внимание. Говорят, что на званом обеде, устроенном кардиналом Мендосой в честь Адмирала Колона, какой-то чванный кастильский граф сказал, обратившись к нему: «Если бы вы даже и не открыли Индий, то скоро какой-нибудь испанец сделал бы то же самое!» Тогда Колон предложил ему поставить стоймя крутое яйцо. Но никому не удалось этого сделать. Улыбнувшись, Колон разбил конец яйца и поставил его. Потом он сказал с достоинством, всегда его отличавшим: «Когда задача решена, она всегда кажется легкой».
Карта первого плавания Христофора Колумба.
…Менее чем через два года Мартир писал своему старому другу, ученому Помпонию Лето, в Рим:
«Алькала де Энарес, декабрь, 1494 года.
…Испания царит, распространяет свое владычество, имя и славу от отдаленных антиподов. Помните, дорогой друг, я писал вам, что наши государи послали снова Колона в плавание, предоставив ему флотилию из восемнадцати кораблей. Это предвещало новые великие открытия в западном полушарии. Так и случилось: из этих 18 кораблей, отправленных во второе плавание с Адмиралом Колоном, 12 теперь возвратились и привезли с собой хлопчатую бумагу, огромные куски красильного дерева и много других драгоценных в Европе предметов, которые производит природа этого доселе сокрытого от нас мира, и сверх всего значительное количество золота. Невозможно более сомневаться в существовании Листригонов…»[37]
В одном из своих писем к кардиналу Асканио Сфорца, с которым он поддерживал переписку, дон Педро назвал Колона «Novi Orbis Repertor» — «Открыватель Нового Света».
И теперь, с легкой руки Мартира, вновь открытые Индии стали называть Новым Светом.
Часть вторая
Молодость
Подарок дона де Лас-Касаса
Истинная дружба у тех людей, чьи души соединяет одинаковое влечение к истине и добру…
Когда Бартоломе приехал в 1496 году на каникулы домой, он сразу попал в горячие отцовские объятия. Бартоломе поразил вид отца. Еще недавно цветущий, дон Франсиско казался изможденным и постаревшим на много лет. Лицо его было изжелта-бледным, словно после тяжелой болезни.
— Что с вами, дорогой отец? — воскликнул Бартоломе. — Вы больны?
Дон Франсиско недовольно нахмурился:
— Да, немного… как и все, впрочем. Плавание, как ты знаешь, было нелегким.
Бартоломе слышал, что второе плавание Кристобаля Колона в Индию, которое длилось почти три года, было тяжелым, но подробностей не знал. Он ждал их от отца.
Но дон Франсиско молчал.
— Об этом как-нибудь потом, — сказал он наконец. — А теперь, знаешь ли ты, что я привез тебе из Индии?
— Вы вернулись живы и невредимы, и этого мне совершенно достаточно. А золото и пряности меня не интересуют!
— Я совсем забыл, что ты, как настоящий философ, считаешь правильными слова Апулея, что бедность издавна служанка философии.
— Я более люблю изречение Сенеки, которое гласит: «Не тот беден, у кого мало, а тот, кто хочет большего!»
— Да, но ты забываешь, что тот же Сенека утверждал, что только узкий ум не может примириться с богатством!
Бартоломе, улыбаясь, смотрел на отца. Как он любил в нем его находчивость и память!
— Что, сын мой? — задорно спросил дон Франсиско. — Старый солдат еще может поспорить с молодым философом?
— Я сражен, дорогой сеньор! — смеясь, ответил Бартоломе и поцеловал отцовскую руку. — Считаю, что диспут о богатстве окончился вашей победой.