Ванда Василевская
БАРТОШ-ГЛОВАЦКИЙ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Шуйский — староста[1].
Жена старосты.
Травинский — управляющий.
Войцех Бартош.
Бартошиха.
Роза — их дочь.
Валек — их сын.
Ян — кузнец.
Хромой Шимон.
Владек Банах.
Приказчик.
Капитан.
Скуржевский — офицер.
Первый офицер.
Второй офицер.
Третий офицер.
Первый пленный.
Второй пленный.
Агата — соседка Бартоша.
Первая женщина.
Вторая женщина.
Третья женщина.
Первый крестьянин.
Второй крестьянин.
Третий крестьянин.
Гайдуки, австрийские солдаты.
ПРОЛОГ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Кузница. На скамьях, табуретках сидят крестьяне.
Бартош. Переменится все, до капельки переменится. Люди на ярмарке сказывали, что со всех сторон народ на эту войну идет.
Шимон. Сказывали, что крепко этот пан Костюшко за простой народ стоит.
Первый крестьянин. Диковинно, что мужика на войну зовут. Не бывало того.
Бартош. Мало ли чего не бывало. Потому и говорю — все до капельки переменится.
Второй крестьянин. Всегда бывало: паны — шляхта — воевали!
Бартош. А теперь повоюем и мы! Что, не выдюжаем? У нас ли руки не сильны?
Первый крестьянин. А как вы, Ян? Вы вот ничего не говорите, а вам бы первому надо… Вы повидали белый свет, не из одной печки хлеб едали, не то что мы, — все тут да тут.
Шимон. И правда. Сказывайте, Ян, какова ваша думка?
Ян. Что тут говорить! Оно, правда, приходилось бывать и тут и там… И одно вам скажу — всюду простому человеку горе.
Третий крестьянин. А конечно, всюду плохо… Как и у нас…
Ян. Когда я мальчонкой в деревне скотину пас, когда потом в городе в ученье был — все одно…
Шимон. Сказывали, сам пан кастелян Дембовский с паном Костюшкой идет.
Ян. Сам пан Дембовский… А вы откуда знакомы с паном кастеляном, кум?
Шимон. Ну, вот еще! Куда мне до таких знакомств… Так, сказывали… будто пан кастелян Дембовский мужиков сзывает, чтобы на войну шли.
Ян. Диковинно мне это! Был когда пан кастелян Дембовский в вашей, Шимон, избе? Поглядел хоть глазком пан кастелян на вашу халупу, на ваших детишек? Сходил ли хоть разок в поле, посмотреть, как там приказчик покрикивает, как управляющий с нами разговаривает? Как у людей пот с лица льет и поясница от работы трещит?
Бартош. Пустое говорите, Ян! Какой ему интерес по избам ходить или там в поле идти! У него другие дела есть!
Ян. Так ведь и я не что другое говорю — свои, мол, у пана кастеляна дела, свои у мужика. А тут пан кастелян Дембовский, в городе сказывали, к простому человеку с этой войной кинулся.
Первый крестьянин. Так как же вы смекаете, Ян?
Ян. Смекаю я так — с каких это пор мужику одна дорога с паном?
Бартош. Пан Костюшко — это другое, Ян. Тут великое дело решается. Не приелись вам еще казаки по деревням? Не приелись вам ихние чиновники, что у нас на шее сидят?
Шимон. Справедливо говорите, Бартош!
Ян. Я казака раз в год, чиновника раз в месяц вижу. А панского приказчика — с утра до вечера, да и управляющего каждый день.
Бартош. Чудно вы говорите. Еще ничего не известно, а вы уж…
Ян. Известно, восстание будет, пан Костюшко мужиков зовет, чтобы воевать шли.
Бартош. Ну да. Вот и надо идти.
Шимон. Верно, верно, надо!
Ян. Это кто как рассудит.
Бартош. Чудно мне, как вы, Ян, рассуждаете! Сами говорили, простому человеку всюду плохо. А раз уж такой день приходит, что все может перемениться, так что ж вы хотите? В избе сидеть, в поле работать, вечно одно и то же горе мыкать? Вот вы вроде и умный и ученый, а как дошло до дела…
Ян. А до какого тут дела дошло?
Бартош. До войны дошло! На войну надо идти, добиваться лучшей доли с оружием в руках!
Шимон. Справедливо Бартош говорит!
Бартош. Неужели вам не надоело, не опостылело до последнего? Сидят у нас чужие, чужие хозяйничают, а ты с ними не заговаривай, они я речи твоей не поймут!
1
Староста — в Польском королевстве пожизненный владелец «староства» — деревень и земельных угодий, жалуемых королем.