Позже, уже в середине девятнадцатого века, при Александре-Освободителе, появилось и среднее профессиональное магическое образование, как бы его назвали в моей реальности. В магические училища принимали с пятнадцати лет и при минимуме знаний, давали некоторое общее образование и магическую квалификацию. Выпускники училищ могли официально работать с использованием магии, или же поступить в академию, коих по-прежнему имелось две — в Петербурге и Москве. Какое количество магов работало без какой-либо квалификации, никто сказать не мог, поэтому-то и озадачились вопросом о всеобщем магическом учёте.
Первая перепись населения, случившаяся пятнадцать лет назад, показала, что магов в огромной России намного больше, чем принято считать, и что они встречаются не только в столицах и поблизости, но и в отдалённых губерниях тоже. Тогда-то и постановили, что магов обязательно ставят на государственный учёт, и обязательно обучают. И стипендии, подобные моей, были учреждены во всех губерниях, и любой губернатор имел право прислать одарённого мага в обучение. Когда я спросила Марьяну, есть ли у нас ещё такие вот, кто со стипендией, та пожала плечами и сказала — вроде, кто-то есть на старших курсах.
Учились четыре года, как и в университете. На выходе сдавали междисциплинарный теоретический экзамен и специальность — теорию и практику. В моём случае, конечно же, теорию и практику некромантии.
После выхода ночью на кладбище два следующих занятия прошли в аудитории. Я уже чуть больше соображала, и видела — о нет, не только у меня проблемы с контролем. Многие мои коллеги до поступления в Академию просто не снимали данного им амулета, и не имели проблем с силой. И не оказывались в ситуации, когда сила лезла из них бесконтрольно. Оба наших преподавателя практики, и Авенир Афанасьевич, и Аркадий Петрович Ракитин, муж Алёны Афанасьевны, всегда настаивали на точности выполнения всех упражнений. При этом Аркадий Петрович спрашивал строже, а Авенир Афанасьевич мог только указать на недочёты, если в целом магическое действие было выполнено верно. И говорил, что главное — достичь поставленной цели с минимумом усилий и затрат, и чтобы никто не пострадал. Никто живой, добавлял он, и подмигивал кому-нибудь.
Да, он всё время подмигивал, но не только мне, другим тоже. И хорошо, потому что если бы только мне, меня бы уже заклевали, как я думаю. Меня и так вечно спрашивали, не знаю ли я, как пораньше добыть вопросы к письменной работе по теории, например. Целых три балбеса подошли и спросили. Я спокойно отвечала — не знаю, пойдите и спросите сами, вдруг вам ответят? Кто-то смеялся и отставал, кто-то принимался ныть — неужели мне трудно, сделала бы всем на пользу, чего это я вредничаю? А кто-то громко говорил, что я ведь несомненно сама пользуюсь всеми преимуществами своего места жительства, просто потому, что иначе быть не может. И раз я не хочу поделиться с коллегами, находящимися в таком же сложном положении, то кто я после этого?
Я, правда, только пожимала плечами и шла дальше. Я старшая среди них, мне всё это нытьё и подначки совершенно мимо кассы. О да, мне предлагали прогуляться за учебником ночью в библиотеку, я намекнула на знание местных охранных систем и предложила Судареву сходить туда самому, и Красильникову тоже. Похмыкали, отстали. И то хлеб.
А вот на полевой практике было туго. И страшно, и холодно, и почти всегда непонятно, могу ли я что-то сделать, и насколько велик шанс, что я сделаю что-то не то. Ещё три раза я наблюдала за действиями других из-под защитного купола, а потом Авенир Афанасьевич сказал:
— На завтрашнем полевом занятии действует следующая группа: Толоконников, Гурьев, Ряхин, Филиппова.
Все аж замолчали.
— Она же не справится, — скривился Толоконников. — И что тогда нам всем?
— А ничего, спасать будете, — холодно сказал Пуговкин-младший. — В жизни с вами рядом не всегда окажутся обученные и ко всему готовые, привыкайте.
Меня берут неумелым балластом? Или я что-то могу? Ладно, увидим.
22. Вчетвером на шатуна
22. Вчетвером на шатуна
Авенир Афанасьевич каждый раз приводил нас в разные места практики — приговаривая, что нечего привязываться к месту, нужно уметь оценить условия и правильно действовать в любом месте. Поэтому каждый выход из теней где-то там в какой-то неведомый сугроб начинался с того, что я лихорадочно озиралась и соображала, куда вообще наступить, чтобы не зарыться в снег, а потом только вспоминала, что нужно ещё и защиту поставить.