В кабинете было тесновато — десяток местных некромантов, я их всех знаю, и… господин Мышинский, очень приятно, он тоже узнал меня, улыбнулся и кивнул. А второго приглашённого я видела впервые, но он кого-то мне напоминал, вот прямо очень. Не белобрысый и не седой, а сероглазый брюнет, одет с иголочки, держит себя, как на приёме, на руках крупные кольца, в галстуке булавка сложной формы, и с камнем. Смотрит на меня… да просто смотрит, и всё. На кого же он похож?
Афанасий Александрович объявил начало экзамена.
— По традиции кроме преподавателей нашего факультета в комиссию сегодня входят его превосходительство Яков Львович Мышинский и его превосходительство Севостьян Михайлович Соколовский.
Меня как по голове стукнули — точно, вот на кого он похож. Отец, значит. Превосходительство. Высокий чин. А почему сын не при нём, как Авенир при Афанасии Александровиче, а где-то в Сибирске?
Пока я раздумывала, Афанасий Александрович изложил мою ситуацию — что я прибыла год назад из Сибирска по направлению губернатора и с рекомендательным письмом от служащего в аппарате губернатора мага-некроманта, в течение года прилежно изучала как теоретические дисциплины, так и их практические приложения, и готова показать всё то, что освоила за это время. Претендую на диплом о неполном прохождении курса. Всё так, претендую. И готова показать.
Дальше мне просто задавали вопросы. По очереди — и это были не те преподаватели, что занимались со мной, или они преподавали что-то другое. Например, о частностях приложения сил некроманта расспрашивал профессор Валентинов, которому я два дня назад сдала анатомию на «отлично». Об особенностях уничтожения древней нежити спросил профессор Липов, он в этом году ведёт практику у первокурсников. И ещё, ещё, ещё… Приглашённые гости не спрашивали ни о чём, но слушали внимательно.
Когда вопросы иссякли, Афанасий Александрович пригласил всех подниматься и следовать в больницу — первая часть практики пройдёт там.
Мне приготовили тело — женщина, молодая. И сказали написать заключение, но потом всё равно рассказать, что я узнала. Ну да, а вдруг я писать не умею, хмыкнула про себя и приступила.
В целом, было понятно — умерла от кровоизлияния во время родов, денег на врача или тем более на целителя скорее всего не было, спасти не смогли. Для подтверждения нужно было допросить — я это сделала и услышала ровно то же самое, что предположила перед тем. И ещё — беспокойство о том, кто же за остальными-то детьми теперь присмотрит, на мужа надежды нет, он на заводе с раннего утра до поздней ночи, а свекровка никогда её не любила и на детей тоже косо смотрит. Я уточнила — сколько детей — оказалось, четверо. Да, печаль. Что ни история, то печаль. Но сейчас мне было не до печалей, и я вернула её в положенное состояние. Вымыла руки, за столом написала заключение и отдала его Афанасию Александровичу.
Дальше меня ожидала точка где-то. Одеться, собраться, варежки, рюкзак. Готова.
Шагнула за Пуговкиным — куда-то. На погост. Незнакомый. Защита, вдох, выдох, осмотреться. О, идут, родимые. И это не просто призраки, это… Это пятеро бугаев, самого разбойничьего вида, переговариваются даже — мол, баба, бабу-то мы сейчас и прижмём, прямо вот к этому кресту, будет знать, как ночью по погосту шарахаться.
Ну я как бы и так предполагала, что место то ещё. Поэтому — держитесь, голубчики.
Связать пятерых сразу не выйдет, и по удару на каждого, как Митя — я пока не умею. Поэтому всю силу на того, кто идёт первым, хлестнуть мощно и точно, и он осыпается пеплом и валится, остальные с воплями пытаются меня окружить, я делаю вид, что снова вижу только одного и вырубаю его, удаётся одним ударом. Трое — лучше, чем пятеро, продолжаем. Двоих связать — о, вышло, и пока они валятся и дёргаются в путах, избавиться от третьего.
Тем временем двое связанных разгрызли путы, один встал напротив меня, и тут же получил прямо в лоб, и осыпался пеплом, а последний-то, последний дал дёру! Отпускать нельзя, думалось мне, когда я резво двинула по сугробам следом, прицелилась… если попробовать удлинить щупальце, вдруг дотянусь?
Выпад, бросок, зацепить, стреножить, подтащить к себе, добить. Всё ли? Или ещё кто-то вылезет? Вообще ноги трясутся мелкой дрожью, но… но…
— Благодарим вас, Ольга Дмитриевна, извольте проследовать за нами в академию.
Что ли всё?
Шаг в тепло, меня просят выйти — комиссия желает совещаться. Ну, я и вышла, что теперь.
В коридоре меня тут же окружили свои.
— Ну как?
— Что было?
— Кто спрашивал?
— Сильно привязывались?
— Кто в больнице достался?