— Вот что значит — образованная, — вздохнула рядом Анна. — Я-то только дырку заштопать умею, да край подрубить иглой.
— Да это ж просто, ну, дома учили, — не поняла я.
Мама и тётя Галя рассказывали, что у них в школах на уроках труда учили кроить и шить. В моё время уже ничего такого не было, я училась именно что дома.
— Это у кого какой дом, — сказала она. — Это ж нужно цельное состояние, чтоб такую машинищу-то купить!
Видимо, здесь так, да. Целое состояние. Но сейчас мне дали в руки это целое состояние, и я должна воспользоваться им на благо себе. И помогающему мне доктору Зимину.
17. Я придумала бизнес
17. Я придумала бизнес
Прошло четыре дня.
На окне в нашей палате висели занавески в горошек, даже с оборочкой. Также занавески висели в столовой, ещё в одной палате и в кабинете доктора Зимина.
Я подрубила простыни для Акулины, а потом ещё для Матрёны Савельевны, тёщи Зимина, оказавшейся собственницей машинки. При том шить она умела только руками, а за машинку иногда садилась дочь, но нечасто. Прослышав о том, что зять утащил сокровище на работу и посадил за него неизвестную девицу, она примчалась наводить порядок. И мы с ней вполне нашли общий язык. Я узнала, что несложной швейной работы, которая руками долгая и нудная, а при помощи машинки решается на «раз», вообще много, и клиенты есть. И после того, как я довольно быстро подрубила ей пяток простыней, предварительно заутюжив припуски чугунным утюгом на доставленной из её же дома гладильной доске — она преисполнилась сочувствия и принесла остатки ситца в цветочек, и отдала их мне.
Что ж, хорошо же! Я примерилась, и четвёртый день был посвящён изготовлению длинной туники и штанов типа простых панталон, надеть под неё. И получилась у меня больничная пижама.
Пока я шила, было время думать. В частности о том, что вдруг получился договориться с почтенной Матрёной Савельевной и поиспользовать машинку на благо местного населения, а доходы поделить?
Я отправилась к Зимину и спросила — знает ли он, что нужно сделать, чтобы зарегистрировать бизнес.
— Что вы задумали, Ольга Дмитриевна?
— Я задумала заработать денег и принести немного пользы себе и людям. Скажите, если я буду оказывать населению услуги по починке и шитью каких-то вещей, это будет считаться работой? А на съём какой-нибудь комнаты я бы заработала, пока Матрёна Савельевна не велит возврашать машинку.
— Да, это возможно. Но вашу деятельность нужно будет согласовать с господином Носовым. Он уже подаст сведения дальше.
— А вдруг не подаст? Он кажется мне мстительным и вредным.
— Тогда это будет нарушение с его стороны, он себе такого не позволяет.
— И никак нельзя миновать его?
— К сожалению, нельзя.
— Тогда напустите на него вашу тёщу. Она победит, — нервно усмехнулась я.
— Кстати, вполне вероятно, — доктор посмеялся вместе со мной.
Матрёна Савельевна, женщина крупная, важная, одетая в сатиновую «парочку» — я уже узнала, что так называется комплект из юбки и застёгивающегося на пуговицы лифа — важно прошествовала в нашу палату в тот же день после обеда.
— Кыш, — взглянула на Анну со Стешей, которых Зимин пока так и не выписал.
Наверное, всё понимает, и просто даёт время передохнуть и прийти в себя. Как и мне, впрочем, как и мне.
Соседки выскочили, а Матрёна Савельевна уселась на Стешиной кровати и расправила юбку.
— Василий говорит, ты хочешь заработать, — начала она в лоб.
— Верно, Матрёна Савельевна, — кивнула я. — Я умею шить, не бог весть, как хорошо, но что-то могу. Я не имею здесь ни родных, которые бы обеспечивали меня, ни собственного дохода, и готова зарабатывать. Если вы согласны — то придумаем, где я могу снять комнату, в которой бы и жить, и мастерскую бы сделать.
Для мастерской понадобится ещё утюг, но можно же найти, я думаю? Утюжить швы можно на столе, машинку поставить у окна, чтоб светло было. И работать. Вон сколько я за четыре дня сделала!
— Я спрошу Лушку и Баирму, вроде, у одной была комната, чтоб отдать внаём, а у второй и вовсе флигель с отдельным входом. Можно договориться, чтобы оплата первый раз не сразу, а через две недели, скажем. Если я поручусь, то тебя пустит и одна, и другая. Кондрашке скажем, что ты заплатила, и въехала.
— Кондрашке? — рассмеялась я.
— Ему, Кондрашке Носову. Я, знаешь, его помню, как мелким в одной рубашонке без портков бегал, и как по мне, ума с тех пор немного нажил.