Всё было хорошо, только вот меня беспокоили оставшиеся у Носова — или у кого-то ещё — мои домашние документы. Потому что связать меня с ними очень даже можно, в паспорте даже фотография имеется, очень удобно. И мало ли, кто свяжет и для чего.
Я подумала, что, в конце концов, можно же будет, наверное, очень попросить мою новую начальницу, чтобы поспособствовала. Вон, одно её имя сегодня отпугнуло Носова, так, что он просто развернулся и ушёл, ни спорить не стал, ни доказывать, что я должна остаться. Значит, что-нибудь придумаем. Наверное, можно реально придумать какое-нибудь несуществующее место, и рассказать, что я прибыла оттуда порталом и попала здесь в переплёт.
Тем временем мы прибыли к правому берегу, и выгрузились в свою очередь. Кучер даже заглянул и спросил, всё ли со мной слава богу, и я подтвердила — всё, вопросов нет. Тогда он вернулся на место, и мы тронулись.
Улицы города никто не мостил. К счастью, земля уже застыла, и почти везде лежал тонким слоем снег, а вот по весне, наверное, ног из грязи не вытащить. Впрочем, я это должна буду увидеть. И вообще, мне же дана свыше отличная возможность — увидеть такое, чего не видел никто из моих домашних приятелей! Вот, буду смотреть, радоваться и благодарить высшие силы за новые впечатления.
Домики выглядели очень знакомо — одно- и двухэтажные, на улицу смотрели окошки, ворота и калитки. Первые этажи почти у всех — каменные, окошки полуподвальные, наполовину смотрят из земли. У всех домов трубы, из труб идёт дым. Из дворов лают собаки. По улицам ходят люди.
И выглядят эти люди — как в историческом фильме. Женщины в длинных юбках, кто в тёмных и домотканых, кто в цветастых ситцевых, кто в строгих из фабричной ткани. В тёплых платках и в шляпах. Кто-то тащит мешок, кто-то идёт явно с парой служанок и маленькой сумочкой. А мужики — в сапогах, сюртуках, кто-то и в тулупах, войлочных шапках, а кто-то в сюртуке и шляпе, как Соколовский. Навстречу нам попадались телеги с лошадьми, а я вспомнила рассказы тёти Гали и мамы — что ещё в их детстве в центре встречались телеги с лошадьми, а это семидесятые годы двадцатого века!
Видимо, мы выехали на одну из главных улиц, и там уже деревянные домики сменились каменными. Четыре, пять или шесть этажей, вывески — я могла их читать. «Модный дом», «Магазин книг и письменных принадлежностей», «Синематограф. Дон Джованни» — ну почти как Дон-Отелло у нас. «Пассаж Гастроном». Хотелось смотреть в обе стороны разом, но выходило только в одну. Интересно, улица тоже называется Большая?
И было непривычно видеть улицы города без автомобилей, без автобусов, без такси, без электросамокатов, и всей той техники, какая бывает сейчас у нас. Никаких пробок, да?
С центральной улицы мы свернули направо, и покатили снова вдоль деревянных домиков. Ехали-ехали, и остановились возле одного такого дома, совершенно характерного — с тем самым полуподвальным этажом, и окошками первого, глядящими на улицу в обрамлении ярких голубых ставен. Кучер спрыгнул и застучал в ворота большим тяжёлым кольцом, и ворота тут же открылись. Экипаж въехал во двор, мужик в шапке побежал закрывать за нами, а кучер распахнул передо мной дверь:
— Выходите, барышня!
Я поблагодарила, подхватила юбку как могла аккуратно, прижала к груди свой свёрток, и вышла. И огляделась.
Что ж, меня окружали какие-то хозяйственные постройки, и — возвышалось крыльцо. Уже и двери распахнули — заходите, мол, барышня, барыня вас уже ждёт.
Я вдохнула-выдохнула, и поднялась по ступенькам, и вошла. В небольшой прихожей меня ожидала сама хозяйка, Софья Людвиговна.
— Здравствуйте, Ольга Дмитриевна. Приветствую вас в своём доме. Благополучно ли вы добрались?
— Здравствуйте, Софья Людвиговна. Да, благодарю вас, всё в порядке.
— Вот и отлично. Агафья, проводи Ольгу Дмитриевну, покажи ей комнату, дай умыться с дороги. А после я жду вас в кабинете, Агафья покажет.
2. Договор
2. Договор
Софья Людвиговна ждала меня в кабинете — небольшом помещении, выходящем окнами во внутренний двор. Дом, как я уже поняла, имел форму буквы Г, я буду жить в верхней перекладине, а кабинет располагался в середине ноги. Письменный стол с письменным прибором, стопка бумаг, шкафы с книгами, тут же на стене — ружьё и чучело рыси. Софья Людвиговна ожидала меня в кресле, рядом стоял стул.
— Рысь добыл когда-то на охоте мой дядя, — сказала она. — Он никогда не рассказывал деталей, но — наверное, это было эпическое противостояние.
Она смотрела на ту рысь как-то странно, не как на чучело. Ну да, когти там такие, что лучше не попадаться. И если сверху прыгнет на голову или на шею, то мало не покажется.