Марфуша сказала поставить на блюдо и поднять наверх, на шкаф — чтобы не мешалась, а колоть будем уже завтра. И что хорошая голова, такую на базаре ещё пойди найди. Я же вернулась, а там уже господин Белов вручал деревянную шкатулочку с цветочными шариками внутри — в заварочном чайнике они, мол, раскроются, и отдадут свой необыкновенный вкус. Софья улыбалась, как королева, и благодарила. А я снова несла подношение к Марфуше и по её слову размещала на чайной полке в шкафу.
Господин Вересов подарка не принёс, но кланялся, говорил Софье Людвиговне комплименты, а мне передал привет от сына Владимира. Я поблагодарила с улыбкой, но поймала неодобрительный взгляд хозяйки — да что там, это же просто привет, ни о чём, на что тут смотреть?
Последним прибыл неизвестный мне доселе господин Липатов, Пётр Илларионович — он, как и Вересов, занимался строительством. Лет сорока, важный и толстый, поперёк живота — цепочка от часов. Зыркнул на меня — мол, что это тут такое, я молча поклонилась, когда Софья нас друг другу представила.
В гостиной обычно громко говорил Егор Егорыч, но господин Липатов оказался ещё громче.
— Ну расскажите же, Софья Людвиговна, что тут у вас ночью стряслось, и чем губернаторский маг снова прославился, — мне показалось, или он что-то имеет против нашего соседа?
— Не жалея живота своего боролся с пламенем, — ответила ему Софья без тени усмешки. — Я бы не решилась даже и попробовать, а он рискнул и победил.
— Что вы, драгоценнейшая, — умильно улыбнулся Медвежинский, — есть молодые да рьяные чиновники, пусть и борются со стихией, не жалея живота своего! Зачем они иначе тут? Не пашут, не сеют, не строят, никакой прибыли не приносят ни себе, ни обществу — а мироздание, знаете ли, не терпит пустоты, и от таких тоже должен быть какой-то толк!
Что же, Соколовский многих раздражает? Немудрено, ой, немудрено.
Дальше Антония вошла и тихонько сказала, что кушать подано, и Софья пригласила всех в столовую. Сама она села во главе стола между Медвежинским и Липатовым, а я оказалась напротив неё между Вересовым и Беловым. И дальше за столом говорили уже не о нашем соседе и не о пожаре, но — о некоем проекте, который собирались финансировать все они, какое-то производство. Больше всех вкладывались Медвежинский, Липатов и Софья, у них предполагались самые большие пакеты акций. Вересов и вкладывался, и обещал предоставить рабочих и материалы, а Белов, кроме вложений, обещал содействие каких-то знакомых чиновников, с которыми уже уговорено, которые готовы не чинить никаких препятствий, и прямо тут же обсудили, во что обойдётся содействие этих двух чиновников, и кто в какой степени понесёт эти расходы. За успех предприятия пили некое весьма приличное вино, Софья сказала, что это ещё из каких-то запасов едва ли не её отца. Впрочем, пили она, я да Вересов, а остальные предпочли самогон на кедровых орешках, который производил какой-то местный умелец. Впрочем, вусмерть никто не напился.
Когда гости расходились, я услышала, как Липатов спросил Софью:
— А что же барышня ваша, она надёжна? Никому не проболтается?
— О нет, — улыбнулась Софья.
Так улыбнулась, что мне стало не по себе.
Впрочем, потом мы с ней вернулись в столовую, Марфуша с Агафьей ещё не начинали убирать посуду после чая. Софья взяла бутылку с остатками вина, посмотрела на свет.
— Полглотка осталось. Допьём за успех предприятия, Ольга Дмитриевна?
— Конечно, — улыбнулась я.
Хорошо, что этот день наконец-то завершается.
Она сама разлила вино, мне и себе. Мы глянули друг на друга и выпили, и я от души пожелала успеха её предприятию. Она поблагодарила с улыбкой и отбыла к себе, я же вместе с Антонией принялась носить посуду на кухню, где мы составляли её в аккуратный стопки, а Марфуша говорила, что перемоют они с Агафьей уже поутру.
И хорошо. Потому что я так устала, что даже умыться на ночь сил не нашла. Пришла к себе, села на кровать разуться… прилегла на секундочку и уснула прямо не раздеваясь.
20. Что вам надо?
20. Что вам надо?
Вам доводилось испытать такое, когда очень хочется спать, и засыпаешь прямо на ходу, а нужно что-то делать? И ты изо всех сил преодолеваешь эту дремотную муть, но никак не можешь преодолеть?
Вот и тут — фоном оставалась какая-то мысль, что мне нужно обязательно что-то сделать, но я не понимала, что, мысль никак не могла пробиться сквозь сон. Мне казалось, что со мной что-то делают другие — будто чьи-то руки вертят меня и раздевают? Или не раздевают? Укладывают спать? Я слишком много выпила? Да вроде нет.