— Мне и так придётся искать другую безголовую девицу, — усмехнулась она. — К счастью, сейчас их достаточно — тех, кто хочет сам, кто бежит из родительского дома, и не в мужнин дом, а куда-то там ещё. Вот и попадаются. Не мне, так другим. А ты ещё послужишь, как можешь — так и послужишь. Я и так подзадержалась, кто б знал, что дело в дурацком магическом амулете!
Меня пробрал холодный пот.
— Постойте, вы что, сняли мой амулет? Этого нельзя делать! Это может быть опасно!
Я судорожно трогала себя за шею и не находила привычной цепочки. И что теперь? Или… всё это сказки, и на самом деле крестик — просто память о бабушке Рогнеде? И она ошибалась, нет во мне ничего такого, от чего нужно защищаться?
— Глупости какие, опасно. Да что там в тебе опасного? Ничего, обычная глупая девица, возомнившая себя невесть кем! Сказок в детстве переслушавшая! Что, та бабушка — она была магом?
— Кажется, нет, — соврать не получилось, а я хотела.
— Вот, — довольно кивнула Софья. — И поэтому ты сейчас просто отдашь мне всё.
— Да я же сказала уже — забирайте вещи, я проживу.
Подумаешь — зима на улице, если тут такая засада — то пусть подавится своими благодеяниями!
— Да зачем мне вещи? Отдам потом на благотворительность. Когда окажется, что ты сбежала и адреса не оставила, неблагодарная!
— Неблагодарные забирают вещи с собой, не только свои. Хозяйские тоже.
— О, отличная мысль. Разыграю её, раньше со мной такого не случалось. Да, пропадут вещи, серебряные ложки, которые вы с Антонией готовили для стола, и что-нибудь ещё… Вот, можешь же подумать, когда хочешь.
— Да что вы такое заладили-то? Что вам надо? — у меня уже не было сил быть вежливой.
— Глупенькая, ты ещё не поняла? Тебя. Твою жизнь, твою жизненную силу. Я стара, и сама по себе уже не живу, давно не живу. А жизненная сила таких, как ты, даёт мне протянуть подольше, мне и Антонии. Всё польза.
Она сбросила белые перчатки на пол, протянула ко мне руки и какой-то невероятный зелёный свет заструился с кончиков пальцев и едва не свалил меня с ног. Моё тело выгнулось дугой… и словно рассыпалось на миллион маленьких частей.
21. Прорыв
21. Прорыв
Я внезапно проснулась от страха, от боли и от странного ощущения — меня всё равно что корёжило и рвало на части. И вроде ж я пошла в комнату и легла спать, да? Что я делаю в кабинете Софьи Людвиговны?
Чёрт, страшный сон, просто кошмар. Или нет?
Я сидела в кресле у стола — в том самом, где ещё сегодня днём читала Софье объявления о продаже недвижимости. И она тоже была тут, восседала, сложив руки на стол, как всегда делает, и сверлила меня взглядом. Над нами светились магические шары.
Так, она вправду угрожала, или мне привиделось от усталости?
— Госпожа, отчего она очнулась? — со страхом в голосе спросила Антония откуда-то из-за спины.
— Очнулась? — не поверила Софья Людвиговна. — Привяжи её. Мало ли.
Раз — и мои запястья охватывают невидимые путы, привязывают руки к деревянным подлокотникам, и два — так же ноги к ножкам кресла. А кресло тяжёлое, я с ним разом то ли встану, то ли нет.
— Что происходит, Софья Людвиговна? — я постаралась спросить как можно более строго.
— То, что должно, — ответила она даже без своей всегдашней усмешки. — Антония, ты не рассчитала дозу зелья?
— Да как раньше делала, так и сейчас, — забормотала Антония.
— Видишь, почему-то не сработало. Значит, придётся разом. Запри дверь, мало ли. Вдруг ты и защиту поставила так же?
— Да хорошо я поставила, — никогда, ни разу я не слышала у Антонии такого плаксивого голоса, она всегда надменна и говорит с чувством изрядного превосходства.
— Что вы собираетесь делать? — я ещё пытаюсь делать вид, что с ними можно договориться, хотя мне страшно, очень страшно.
Я встряла, да? Мне не нужно было соглашаться на предложение этой вот милейшей дамы и перебираться к ней жить и работать? Я снова ошиблась? И что делать-то?
Софья Людвиговна не обратила внимания на мои слова — никакого, прямо скажем. Тогда я подумала, что Антония может быть более слабым звеном, и повернулась, то есть — попыталась, хотя бы голову повернуть и увидеть её.
Антония была растрёпана и как будто напугана — что-то тут не так, за ней такого не водится обычно.
— Антония, что происходит? — обратилась я предметно к ней. — Что вы тут устроили?