— Госпожа Серебрякова, вам придётся рассказать нам всё прямо сейчас.
Но как она расскажет-то, я ничего не понимала. И если девушки, когда я закрыла глаза, виделись мне просто обычными людьми, то Софья — чем-то очень чёрным, неодолимым и страшным. Нет, не очень страшным, потому что я вдруг поняла — теперь она ничего мне не сделает. И никому другому тоже.
Соколовский что-то делал — вытащил из кармана какой-то кристалл и поставил его на стол, а потом принялся плести руками какую-то штуку из серебряных нитей, я только лишь не поняла, откуда он их брал. Эта штука прикоснулась к Софье, вновь подняла её голову — только глаза остались закрыты.
— Кто ты? — спросил некромант.
24. Она очень хотела жить
24. Она очень хотела жить
— Софья Зигель, — ответила она.
Вот прямо взяла и ответила. Я не поняла, как это, потому что видела — она мертва, совершенно мертва. Душа? Он умеет расспросить душу?
— Как долго ты тянула жизненную силу из живых?
— Долго, — мне послышался смешок. — Мне было двадцать три, я была впервые замужем, я подхватила лихорадку на балу у Савельевых, и я умирала. Брат моей матери подсказал, что можно сделать, чтобы не умереть. Он видел, как такое делали, кто-то, однажды, давным-давно, в позапрошлом ещё веке, при Екатерине-матушке. Он стоял и смеялся, и говорил — хочешь жить, так попробуешь. Магических сил у меня было достаточно, это физических осталось мало. И я попробовала.
— У кого ты отняла жизнь?
— У мужа. Он взял меня в жёны потому, что хотел на старости лет детей-магов, дети от других жён не выжили. Мне объяснили, что это очень выгодный для нашей семьи брак, потому что мой отец был не из тех чиновников, кто богатеет при должности, а как раз наоборот. И предложение Раковского было для нас хорошим, другое дело, что юной деве хотелось восхищения и любви, — она снова усмехнулась. — Однако, какая ж там любовь, когда мужу шестьдесят, и у него даже во сне строчки баланса перед глазами? Мне показалось хорошим взять его жизнь и жить, он ведь взял меня, и не поморщился. Я попробовала, и это оказалось не слишком сложно, хоть и не особенно приятно.
— Что было потом?
— Решили, что он скончался от удара.
— Некроманта не приглашали?
— Нет. Он был известен как человек, который подвержен гневу по малейшему поводу, никто не усомнился. Ещё оказалось, он накануне повздорил с одним из компаньонов, это сочли достаточной причиной.
— А ты?
— А я утратила возможность родить детей. Но погоревала и пережила.
— Что было дальше?
Дальше оказалось обыденно и страшно. Софья осталась богатой вдовой, семье это понравилось, её ещё раз выдали замуж за состоятельного купца в годах, жаждущего магически одарённых детей от уже не юной, но здоровой и сильной магички из приличной дворянской семьи. Он прожил три года и кончил так же, как и его предшественник. Но чтобы не мозолить глаза двумя схожими случаями, Софья произвела процедуру не в Москве, но — в провинции, где-то в губернии, названия которой я не опознала, но понял Соколовский. Выдержала срок траура, вернулась в Москву, немного пожила там и уехала в Сибирск, где от скончавшегося к тому моменту естественным путём отца остался дом и некоторые дела, их нужно было привести в порядок. Тут её настигло третье замужество — за ровесником, золотодобытчиком и авантюристом. И это замужество оказалось по обоюдной любви, но — всего лишь на полгода, а потом авантюриста прирезали где-то в тайге, ей рассказали свидетели. Его даже и не повезли в город, потому что очень уж долго и далеко нужно было везти, там где-то и похоронили, ей же доставили кошель с золотым песком и парой самородков — и всё.
Она же тем временем размещала капиталы — частью в России, частью в Сибири. Железные дороги, железоделательные заводы, торговля с Китаем. Это оказалось ей интересно — вложиться так, чтобы приумножить вложенное, чтобы увеличить исходную сумму вдвое, втрое, или даже больше. Она умеренно рисковала, где иначе было никак, но чаще полагалась на уже достигнутые результаты и хорошую репутацию, правда, пару раз всё равно прогорела. Но из-за того, что никогда не вкладывала всё в одно предприятие, ни разу не разорилась совершенно.
Её четвёртое замужество походило на третье — это снова оказался ровесник, и снова большая любовь, но — уже в Петербурге. Гвардейский офицер, привыкший жить на широкую ногу, много играл, много пил и вообще ни в чём себе не отказывал. Софья поначалу оплачивала его «милые капризы», а потом, когда любовь ушла, а капризы остались, несложным магическим воздействием устроила ему вызов на дуэль, где он и погиб. Неутешная вдова снова отправилась в Сибирск, оценить убытки от определённо неудачного замужества, и прожить несколько лет скромно, восстанавливая активы. Ей всё удалось, и здесь она нашла своего последнего мужа, господина Серебрякова, и в первую голову это было объединение капиталов. Ей было уже сорок, ему — пятьдесят семь, прожили они восемь лет, и Софья снова овдовела. Афанасий Петрович отправился зимой на рудник, по делам, по дороге домой попал в метель и замёрз насмерть. Капиталы Софьи снова приросли.