- Вот видишь, смог! Ты ведь жив...
Гаяр сокрушённо покачал головой:
- Моё существование в эти три дня нельзя так назвать. Я умираю, задыхаюсь, погибаю от жажды... ты нужна мне, как воздух, Лазиза!
От его близости, от его прикосновений - очень скромных, на первый взгляд, но только не для меня, безопытной девушки - у меня стучало и шумело везде: в груди, в висках, в горле. Мыслить совсем не получалось, и я только пискнула:
- Мне надо подумать!
В этот момент дверь отворилась совсем без стука и вошёл Хасан.
- Лазиза! - сказал он строго, к счастью, заметив молодого человека передо мной на коленях (а то мог бы и настоящим именем назвать!). - Что здесь происходит? Гости скучают! - он подошёл ближе и рассмотрел Гаяра. - Аа! Это ты, щенок! Что я тебе говорил по поводу преследования моего персонала?
Молодой человек поднялся на ноги и смерил моего начальника презрительным взглядом, но потом сделал над собой усилие и процедил сквозь зубы:
- Извините. Я ошибся дверью...
Он стремительно вышел, лишь на пороге обернувшись и бросив на меня свой огненный взгляд, который говорил: "Я жду!"
- Ошибся он! - заворчал Хасан. - Ври больше, зазнавшийся ублюдок! Эти молодые отпрыски из богатых семей думают, что им всё позволено, раз у них есть деньги!
Он повернулся ко мне и по-отечески нежным жестом поправил платок на голове.
- Не испугал он тебя? Не обидел?
Я помотала головой.
- Разве не эти отпрыски и позволяют вам зарабатывать?
Хасан кивнул:
- Но это не значит, что они могут делать всё, что им заблагорассудится! Хватать девушек за руки и требовать от них чего-то...
- Он не требовал, только просил...
- И что же, ты согласилась? - нахмурился начальник. - Смотри, Лайла, это скользкая дорожка! Легко на неё свернуть, да тяжело вернуться обратно...
Его предостережение кольнуло меня в сердце. Он прав, всё это кажется красивым и притягательным на слух, когда тебе говорят, что ты прекрасна, что без тебя невозможно жить... Но чего на самом деле хочет этот молодой человек? Возможно, я интересна ему только как необычный трофей. Он добудет меня в неравной борьбе с моим же благочестием, а потом выбросит за ненадобностью...
- Нет, не согласилась, - ответила я со вздохом. Но и не сказала нет.
Почему мне так сложно ответить ему нет? Потому что я вижу в его глазах искреннее страдание. Может быть, я ошибаюсь, может быть, мы оба ошибаемся, и ему только кажется, что он влюблён, но как бросить человека в страдании? Тем более, такого молодого и красивого человека. Это особенно тяжело.
Я пропела ещё один блок программы, в течение которого старалась не смотреть на третий от сцены столик, но взгляд нет-нет да устремлялся туда, будто бы по собственной воле. Гаяр смотрел на меня, не отрываясь, будто пытался просверлить дырку в моей одежде, и моё сердечко взволнованно подскакивало всякий раз, как наши взгляды встречались. Затем я снова сбежала в подсобку и там, пьянея от собственной смелости, настрочила записку:
"Завтра в 2 пополудни в Центральном парке, лавочка у цветочного фонтана". - И передала её с официантом на столик в углу. Когда Гаяр прочёл мои корявые строчки, его лицо осветила счастливая, почти детская улыбка. Он демонстративно поцеловал клочок бумаги и сунул его во внутренний карман пиджака.
Пояснение к названию: да, в тот момент было ещё неизвестно, что бабушка Лайлы по папиной линии обладала великолпным голосом и именно им очаровала дедушку... но мы-то с вами уже в курсе ;) Кто нет - велкам в роман "Господин 3. Госпожа" - там об этом подробно рассказано!
Глава 1. Интересное предложение (Лайла)
Я люблю петь, это моё тайное наслаждение. Честно говоря, я не вижу в нём ничего постыдного, но мама всегда пресекала мои попытки исполнить что-либо на глазах у гостей и любых незнакомых или малознакомых людей, утверждая, что это неподходящее занятие для девушки из приличной семьи. Всё, что мне оставалось - петь для себя и своих многочисленных братьев и сестёр. Даже новой папиной жене поначалу воспрещалось слушать меня, но потом постепенно мы с нею сблизились, и она всегда поддерживала мои порывы спеть и сыграть на удде или гитаре. Я безумно любила такие вечера, когда Ева, отец и другие домашние садились послушать меня - казалось, сама душа моя пела и расширялась и заполняла всю комнату, а может быть, и дом...