– Что такое авокадо? – спросил Федорчук.
– Не знаю, – пожал плечами Филипп. – Не ел никогда. Только читал про него. Фрукт такой тропический. Самый калорийный в мире продукт. Штуку съел на завтрак – и весь день довольный.
Вечер седьмого дня ознаменовался приготовлением картошки в мундире. Солдаты сгрудились возле печки и зачарованно смотрели, как под грудой угольков картошка обрастает горелой корочкой. Ели все, даже Полонский, до последнего момента убежденный, что не прикоснется к этой дряни ни за какие коврижки. Он аккуратно очистил свою долю, дуя на пальцы, обнюхал ее со всех сторон, брезгливо скривился, зажал нос и принялся пробовать пищу зубами. Дух солярки был в избытке, работали рвотные рефлексы, но другого выхода не имелось. Картошка оставалась картошкой, какие бы насильственные действия к ней ни применялись.
– Она и в Африке картошка, – простодушно заявил Федорчук.
Он за минуту уничтожил свою порцию и уставился голодными глазами на Полонского, который еще гадал, с какой бы стороны ее попробовать зубами.
На «десерт» каждому досталось по три глотка подогретой воды.
– Что поел, что радио послушал. – Серега пожал плечами, изучив ощущения в желудке.
– Хорошо, если утром проснемся, – проворчал Филипп, которого почему-то очень угнетала съеденная картошка с «техническими добавками».
Этой ночью парни долго не могли уснуть. Страх Полонского передавался остальным. Люди помалкивали, сосредоточенно сопели.
– Есть хочу, – вдруг утробно вымолвил Федорчук.
– Надо же, новость, – хихикнул Полонский. – Ты прямо первооткрыватель, Вовка.
– А как у нас на судне с крысами? – вдруг задумался Федорчук. – Мерзость, конечно, но вроде мясо, нет?
– Не рыба, да, – сглотнув, подтвердил Полонский. – Нормальный мясной продукт четвертой категории. Ты видел хоть одну крысу на этой барже?
– Нет.
– Вот и я не видел. И никто не видел. Чего спрашиваешь? Крысы не идиотки, они, в отличие от людей, чуют грядущее кораблекрушение, успели, мерзавки, смотаться на сушу.
– А что насчет рыбалки? – тут же нашелся Федорчук.
Солдаты задумались. В поднятой теме что-то было, но возникали сопутствующие вопросы.
– Ну хорошо, – начал рассуждать Ахмет. – Опыт прожитых лет мне подсказывает, что в океане рыба водится. Представим, что под нашим днищем она блуждает просто непугаными косяками. Хотя я сомневаюсь, что в этом течении ее очень много. Удочку сообразим из обломанной антенны. Вместо лески используем капроновую веревку. Крючок заменит загнутый и наточенный гвоздь. Возникает вопрос: чем приманивать и на что, собственно, ловить?
– Берешь кусок мяса, насаживаешь на крючок и ловишь, – подсказал Полонский. – Можно и на картошку попробовать, но что-то мне подсказывает, что мы зазря ее изведем.
– Можно блесну сообразить, – сказал Серега. – Из ножа или еще какой фиговины. В общем, стоит подумать, пацаны. Ну не верю, – возмутился он. – Неужели мы не можем ничего придумать? Как жили люди, потерпевшие кораблекрушение, на необитаемых островах? Тот же Робинзон Крузо? Или эти… которые у Жюля Верна на «Таинственном острове»?
– Ну ты хватил, – засмеялся Полонский. – У Робинзона провианта было – гора! Ему общения по жизни не хватало, а всего остального – хоть завались. Козы, птицы, рыба… Хочешь, удочкой лови, хочешь, сетью, можно силки на пернатых ставить, а козы ему давали не только мясо, но и молоко, сыр, масло. Он один производил продуктов столько, сколько наш среднестатистический колхоз не делает. А ту четверку на «Таинственном острове» жизнь вообще баловала. Работай, развивайся, природа щедра и хлебосольна, ни тебе парткомов, ни тебе профкомов…
– А чем тебе парткомы не угодили? – ревниво среагировал Серега.
– Прости, увлекся, – спохватился Филипп. – Ты прав, Серега. Лучше что-то делать, чем вообще ничего не делать. Не получится – хоть время проведем, приблизим час нашего радостного спасения.
Утром взорам рядового состава караула, вылезшего на свежий воздух, предстало занимательное зрелище. По палубе, давно оттаявшей от снега, под лучами утреннего солнца бегал кругами сержант Затулин. Он был обнажен по пояс, тяжело дышал, обливался потом, хотя температура не превышала восьми градусов по Цельсию. Пробегая мимо рубки, Ахмет сипло бурчал: «Восемнадцать… Девятнадцать…» На двадцатом круге он пошел шагом, начал делать разминку, приседания, потом принялся отжиматься от палубы.
Командир покосился на праздно любопытствующих подчиненных и буркнул:
– Чего уставились?
– Хлеба нет, так хоть зрелище, – вздохнул Полонский. – Мы бы лучше полюбовались на вертолет с символикой Тихоокеанского флота, но ладно, раз его нет… Ахмет, скажи, ты это всерьез? Такое занятие избавит нас от холода и жажды или только усилит то и другое?