- Нет. Я конченный атеист, - без запинки ответил брюнет. - А ты веришь?
- Я верю, что там наверху есть некие потусторонние силы, которые возможно нами управляют, а возможно просто наблюдают за нами со стороны. Иначе не было бы в мире столько странных стечений обстоятельств и случайностей.
- Ты имеешь в виду нашу с тобой встречу? - хмыкнул парень.
- Как вариант, - кивнула.
- Некоторые называют это Судьбой.
- Вера в Судьбу - тоже вера.
- Значит, ты веришь, что всё в нашей жизни предопределено?
- Наверное. - Да, я верила в неотвратимость судьбы, потому что так было легче понять и принять тот факт, что отца больше нет. - А ты нет?
- А я... нет, я не фаталист. Я верю в себя и свои силы. Поэтому я сам себе Бог и Судья.
После этих слов каждый из нас замолчал. Даже тут у нас нестыковка вышла.
Закончив поглощать пищу, мой не верящий ни во что приятель развалился во весь рост на пледе, внаглую потеснив меня, и задремал на солнышке. Вот и славно, теперь можно, наконец-таки, спокойно почитать.
Иногда я отрывалась от книги и подглядывала за соседом. Блаженно красивое лицо обдувал лёгкий ветерок, играя Тёмкиными кудряшками, спадающими на лоб. Слегка приоткрытые ровно очерченные губы временами издавали невнятные звуки. Глаза были спрятаны за брендовыми солнцезащитными очками Louis Vuitton.
Почему люди кажутся такими беззащитными, когда спят? Я сорвала травинку и стала раздражать его круглый кончик носа. Артём недовольно и умильно поморщился, но так и не проснулся.
- Эй, где ключи от танка?!!! - заорала я в ухо брюнету.
- Что?? Где?? Какие ключи?? - переполошился парень, скидывая очки и испугано таращась на меня.
- Подъём. Ты уже два часа дрыхнешь, - нависла я над ним.
- Тьху ты, козявка мелкая! Совесть у тебя есть? Так можно и до инфаркта довести человека.
- Вставай, говорю. Кажется, дождь собирается.
На небе и правда за это время появилась большая грозовая туча, которая зловеще медленно ползла в нашу сторону.
- А который сейчас час? - спросил он, приподнимаясь на локтях.
- Почти четыре.
Мороз сладко потянулся и сел. Я стала собирать остатки еды и складывать их в рюкзак.
- Ладно, поехали есть твой борщ, - хлопнув себя по коленям, он поднялся на ноги.
Я покосилась на парня.
- Тебя разве в детстве не учили, что напрашиваться в гости к людям, тем более, второй раз за день, неприлично?
- Учили.
- Ты плохо усвоил этот урок, - констатировала я сей факт.
- Агам-с, - даже не думал отпираться брюнет и с озорством в голосе добавил: - Я буду вести себя прилично.
- Ой, что это у тебя на лице? - я сделала вид, что к чему-то приглядываюсь.
- Где? – схватился он за щёку.
- Кажется, твоя морда трескается.
- Чего? – нахмурился он.
- Не чего, а от чего. От наглости!
- Анфис, тебя по попе когда-нибудь лупили?
- Нет.
- Скоро будут…
- Эй! Только притронься…
- Поехали, мой ворчливый хомячок, - сказал Артём, вновь перебивая меня и глядя на резко почерневшее над нами небо. - Дождик начинается, - большая тяжёлая капля упала на его запястье. Он сунул свёрнутый плед подмышку и, взяв меня за руку, помчался к выходу из парка.
Когда мы подъехали к моему дому, я была уже на сто процентов уверена в том, что есть суп мне придётся с ним вдвоём, так как нахальство этого парня не только не знало границ, оно в принципе не догадывалось, что эти самые границы у порядочных людей существуют. И я даже как-то свыклась с этой печальной мыслью. И даже не хотелось отпускать его одного куда-то в дождь.
Брюнет запарковался на свободном пяточке двора, чуть дальше обычного, и выключил зажигание, а моя рука нащупала ручку дверцы, когда в поле зрения появилась знакомая фигура в чёрной косухе, вырулившая из соседнего подъезда. Разумеется, это был Волков, кто ж ещё-то.
Чертыхнувшись, я в панике нырнула вниз под бардачок и потянула за собой Артёма.
- Пригнись!