– Нет, в этом случае они точно поймут, что ты лжёшь, – Задумчиво произнёс он, – В моём телефоне есть файл с психологическим тестом. Ты его пройдёшь, сначала так, как сама чувствуешь, а потом подберём подходящую тебе легенду. Я натаскаю тебя так, как смогу это сделать за столь короткое время.
– Натаскаешь, в смысле… и физически тоже?
– И физически тоже, – Произнёс он, и только сейчас я заметила, что парень не выпускает мою руку, – Ты станешь бойцом, Кэтрин. Я приложу все усилия.
Я знала, что стоит поблагодарить, и что Амир реально делает всё для того, чтобы я выжила. Но хотела ли я становиться бойцом? Нет, я совсем этого не хотела…
После завтрака (или обеда? Я потеряла счёт времени) я засела за выполнение тестов. Вопросы были простые, но их было очень и очень много, да ещё и отвечать приходилось не «да» или «нет», а утверждать по определённой шкале, насколько данное утверждение мне подходит. После прохождения, Амир долго смотрел в телефон и никак не комментировал мои результаты. Наконец, он произнёс:
– Единственное, что можно утверждать точно – ты чувствуешь себя отвергнутой и покинутой, одинокой. Но я не знаю, какую на этом можно построить легенду. Предрасположенности к насилию или к аналитическому, холодному расчёту у тебя тоже нет, ты привыкла «думать» эмоциями, при этом в твоих эмоциях почти нет истинной агрессии. Я не совсем понимаю, что с этим можно сделать.
– Никудышный из меня боец, да? – Пошутила я.
– Да, ты, скорее идеальная жертва, чем агрессор, – Произнёс он, а потом задумался, – Но мне пришла идея.
– Какая? – Оживилась я.
– Мы можем попробовать сделать из тебя жертву, одержимую местью.
– Местью кому? – Спросила я, – Лично тебе?
– Нет. Местью твоему отцу.
Глава 15.
Я задохнулась от осознания того, насколько это сложно сейчас – думать об отце.
Сначала, после того, как я узнала о его предательстве, было почти не до злости и обид: я была слишком занята играми с оружием, истерикой Амира и первым сексом. А теперь, когда предстояло думать об этом, да ещё и обсуждать, стало очень тоскливо.
– А, правда, Кэтрин, – Вдруг произнёс Амир, видимо, заметив, как я переменилась в лице, – Какие чувства у тебя вызвал его поступок? Мы ещё не обсуждали это.
– Недоумение, – Ответила я первое, что пришло в голову, – Он никогда не жалел для меня денег. Почему пожалел сейчас?
– Кэтрин, – Спросил собеседник, – Ты правда думаешь, что он любит тебя?
Я промотала в голове то время, которое провела с папой, но в голове, почему-то, всплывали больше не тёплые моменты, а походы по магазинам: вот он мне покупает дорогую одежду и украшения, вот мы выбираем вместе автомобиль для меня… Но единственный более-менее откровенный разговор вспомнился далеко не сразу: это была наша последняя беседа о том, что он одобряет мои отношения с Шоном. Ничего больше в голову не пришло.
– Я думаю… Я не знаю, – Сдалась я, – Я не знаю, любил ли он меня.
– А теперь попробуй трансформировать это чувство в злость, – Посоветовал парень, – В злость лично на него, в злость на таких же обеспеченных магнатов, как он, в злость на тех, кто считает себя хозяевами жизни.
– И как мне это поможет пройти проверку у психолога? – Серьёзно спросила я.
– У тебя появится мотив для мести, мотив для убийств. А это уже лучше, чем твой настоящий мотив для прохождения обучения.
– А те, кто был с тобой в приюте… у них же тоже не было выбора. Они ведь проходили подготовку, потому что было некуда пойти. Значит, мой истинный мотив тоже имеет право на существование.
– С приютом всё… сложнее, – Произнёс Амир после пары секунд раздумий, – Большинство детей туда попадали младенцами, и они не знали никакой другой жизни: ни родительской заботы, ни доброты, ни возможности иметь выбор. И уже годам к пяти-шести они становились настоящими киллерами по сути: безжалостными, готовыми убить за лишний кусок запеканки. Ты права, у них не было выбора, но мои… соратники… даже, попав в приют против собственного желания, они становились идеально пригодными для этой работы. Будь ты заперта с кем-то из них – как пить дать, была бы мертва.
– Как ты выжил среди них? – Удивилась я.
– Я быстро понял, что не смогу завоевать их искреннюю дружбу, но легко завоюю уважение, будучи лучшим в своём деле. И, кстати, сейчас ты ловко увильнула от темы, переведя разговор на меня, но фокус почти не удался: лучше подумай о своём отце и искренне разозлись.
– Последний вопрос! – Взмолилась я и затараторила, пока он не успел возразить, – Ты не думаешь, что о судьбе родителей тебе могли соврать?