- Ты ей скажешь?
- А смысл? Пусть всё так и остаётся...
Во вздохе парня Оля уловила ноту облегчения.
- Оль, ну мы же договорились не вспоминать об этом...
- Прости, я не хотела.
- Нет, это ты меня прости! - Данил резко развернулся к ней и неожиданно заключил в крепкие объятия. – Я придурок. Тебе больно, а я ещё издеваюсь...
Ольга уткнулась носом в его грудь и шмыгнула. А больно ли? Действительно ли она так страдает оттого, что сегодня произошло между ней и Костей. Или ей просто хотелось обмануться? Хотелось верить, что она может полюбить кого-то другого и забыть того, кто сейчас её обнимает.
Они стояли на холодном ветру. Данька, не отпуская, гладил её по волосам, что-то нежно и успокаивающе нашёптывал, даже что-то напевал своим приятным баритоном.
- Ольча, у тебя руки совсем заледенели. Заболеешь так. Пойдём ко мне? Хоть чаем горячим напою.
Она не стала противиться, и вскоре они уже были у Даньки.
- Здравствуйте, - скромно поздоровалась Оля с его мамой, выглянувшей в коридор.
- Здравствуй, Оленька, - слегка озадаченно ответила женщина. Она впервые видела, чтобы сын привёл домой одну Ольгу, без Анфисы. – Кушать будете?
- Будешь ужинать? – поинтересовался Данька.
Ольга вежливо отказалась. Есть ей, и правда, совершенно не хотелось.
Даня провёл гостью в свою комнату, а сам удалился на кухню – наливать чай. Пока его не было, Оля успела осмотреться. Лёгкий бардак её ничуть не смущал. Напротив, чувствовался своеобразный творческий беспорядок. Листки бумаги, по-видимому, с текстами песен лежали на угловом компьютерном столе рядом с огромной коллекцией CD-дисков и мощными наушниками, а так же на кровати. Две гитары: одна висела на стене, другая стояла в чёрном чехле у ножки стула, на котором кучкой валялась смятая одежда.
Оля подошла к «Стене Памяти», так Данька называл стену, вдоль которой располагалась его кровать. Она была почти вся исписана разными почерками: там были и поздравления с Днём рождения, и просто пожелания, и какие-то стихи с небольшими рисунками, и стёбные надписи типа «чувак, ты когда мне диск Апокалиптики вернёшь?» или же «В этой квартире не дают нормально нажрацо! Пайду утоплюсь в ванне». Олин взгляд упал на свою надпись, сделанную ещё в школьные годы: «Побрейся и будешь душкой :))».
«Господи, как давно это было...»
Стукнула дверь. Вернулся Данька с подносом, на котором разместились две дымящиеся чашки, сахарница и вазочка с печеньем, и поставил его на тёмную столешницу.
- Тут много всего добавилось, - заметила Оля, аккуратно присаживаясь на краешек кровати, чтобы ничего не задеть.
- Мамка всё ворчит, что ремонт пора делать, а мне, блин, жалко обои сдирать. Это ж такая память! Рука не поднимается... – Волков быстро собрал листки с постели и закинул их в тумбочку под столом.
- Да, обидно будет...
- Тебе сколько сахара класть?
- Две ложки.
- Угощайся, - протянул он девушке чашку и пододвинул поближе печенье. Сам он устроился в компьютерном кресле напротив неё.
- Спасибо. Ты такой заботливый, - из её уст это прозвучало несколько насмешливо, хотя она искренне так считала.
- Сам удивляюсь. Давай колись, что там у тебя с парнем случилось, из-за чего расстались-то?
И Ольга пересказала ему весь разговор с Костей.
- Мда... не хочу тебя расстраивать ещё больше, но судя по всему, он тебя не очень-то и любил...
- Я уже поняла это.
- Слушай, а чего ты к Анфиске не пошла страдать, а на улицу попёрлась?
- Так она сейчас у Артёма живёт.
- Она к нему переехала? – округлились глаза у Волкова и даже на миг гневно блеснули. Или Оле показалось?
- Типа того.
- Не нравится мне этот тип... – проворчал он.
- Ты слишком предвзято к нему относишься. Нормальный он. Любит её, и она его.
- Ты в своём мажорчике тоже была уверена, а как всё вышло, м?
- Дань, дай ей на собственные грабли понаступать. Не будешь же ты вечно острые углы от неё закрывать. Пусть поранится. Ничего страшного - это школа жизни.
- Ладно. Может, ты и права, и я слишком её опекаю.