- Когда кто-то любит – это уже, извини, не дружба.
- Тебе не понять...
- Да мне-то как раз понять. Была у меня такая девочка-друг... И когда она стала встречаться с моим лучшим другом, тогда и проснулись чувства.
- И чем это закончилось?
- Ничем хорошим, - Мороз понял, что слишком разоткровенничался и поспешил свернуть разговор: - Фиска, наверное, нас потеряла...
Данька глянул на наручные часы:
- Да, надо возвращаться.
***
- Жень, ну пожалуйста, дай мне пройти? Ты мне друг или нет?
- Друг, но тебе там нечего делать.
От собственного бессилия и отчаяния хочется громко взвыть. Что там происходит за дверью?
«Господи, если ты существуешь, образумь парней! Пусть всё закончится миром. Пожалуйста, пожалуйста...» - повторяю как мантру, не сводя глаз с железного полотна.
Дверь с той стороны толкнули, и Кощей отошёл, чтобы дать возможность зайти. Первым появляется Данька и сразу следом за ним Фростик. Оба целые и невредимые.
- Артём! – кидаюсь в объятья к последнему, крепко прижимаюсь, обнимая за талию.
- Эй, ты чего, малыш? – чувствую на своей спине ласковые и родные руки.
- Что он тебе наговорил? – вздёргиваю подбородок и внимательно смотрю на любимого.
- Ничего. Мы просто разговаривали. За жизнь.
- За жизнь? – переспрашиваю с долей сомнения в голосе.
- Ну да.
- Пора начинать. Вы идёте? – разувшись, интересуется у нас Волков.
- Пойдём, Фис? Всё в порядке, честно, – заверяет меня Тёмка, видя, что я до сих пор не могу придти в себя.
Весь оставшийся концерт я сижу, намертво приклеенная к Фростику. Даже когда началось выступление Даньки, я не переменила своего положения. Пусть видит, пусть знает... пусть все знают, что это Мой Любимый Человек!
Премьерная песня шла самой последней. Она называлась «Я отпускаю тебя». Закралось сомнение, а не символична ли она? В ней как раз пелось о неразделённой любви парня к девушке, которая нашла своё счастье с другим. Возможно, Даня таким способом решил поставить точку. Что ж... если оно так, то я поддерживаю.
В конце традиционно пустили шляпу, в которую народ кидал мелочь, кто сколько сможет. Когда она дошла до нас, Фростик спокойно положил тысячную купюру и отправил шляпу гулять дальше.
- Буржуй, - проворчала я.
- Я просто не жадный, детка. К тому же, мне понравилось. Води меня почаще на такие мероприятия.
- Агам-с, - бросаю в ответ, а сама думаю, это он сейчас стебётся или ему, правда, понравилось?
Мы не стали оставаться дальше, потому что дальше начнётся обычное бухалово, и, попрощавшись со всеми, отправились ко мне домой, чтобы я, как выразился Тёмка, «вернула себе прежний нормальный вид».
- Фис, ты мне никогда не рассказывала, что случилось с твоим отцом? - спросил Фростик, разглядывая у меня в комнате на полке фотографию моей семьи в полном составе, сделанную шесть лет назад во время отчётного концерта на танцах. В тот день родители вместе пришли на меня посмотреть. Помню, я была безумно счастлива, что папа смог вырваться из своей лаборатории пораньше. Он был научным сотрудником Института геофизики и часто ездил на различные конференции. Это его последнее фото перед тем, как...
- Его сбили. Папа поздно возвращался с работы, стоял на остановке и ждал последний автобус. В это время молодой парень в дорогой иномарке на большой скорости вылетел на перекрёсток, не справился с управлением на повороте, и машину кинуло на остановку. Как нам потом сообщили из судмедэкспертизы, смерть была мгновенной...
Тёма взял в руки фоторамку и пригляделся:
- А что... с тем парнем-водителем?
- Он отделался испугом, синяками и царапинами.
- Его... посадили?
- Нет, - мотнула головой. – Следствие шло медленно. Парень оказался сыном какого-то влиятельного бизнесмена, к тому же, несовершеннолетним и без прав. А когда назначили суд, уже некого было судить – он сбросился с крыши многоэтажки. Ему было всего шестнадцать лет, представляешь...
Всё произошло настолько быстро, что я лишь увидела, как рамка с фотографией выскользнула из Тёмкиных рук, полетела вниз и со звоном разбившегося стекла брякнула на пол.