Статику на бумагу наносила хитрая головка длиной тоже в ширину рулона, состоящая из туевой хучи микрокатушек. 200 lpi, между прочим, и по теперешним временам не хухры-мухры. Делали у нас, на заводе «Сейсмоаппарат». Японцы на выставках задавали вопросы: «А как это вы такие качественные головки делаете? Мы тут корячимся, а больше 150 lpi никак». Наши отвечали: «Технология, в натуре! Сверхсекретная». Ага. Видел я эту технологию. Под бинокулярным микроскопом вручную. Впрочем, у японцев то же самое было. Только они не могли позволить себе работать с процентом брака больше 50, а нашим было пофигу. Из сотни 20 катушек подходят — ну, мы ещё сотен пять намотаем, вот сотню годных и наберём.
В общем, основной задачей этой машины была визуализация. То есть после многих пересчётов на новых быстрых машинах надо было вывести на бумагу результат в практически типографском качестве. Выручай, старушка!
Загрузка — вручную с передней панели. Шпаргалка перед глазами в восьмеричной системе. Вводишь адрес памяти, жмёшь кнопку «Адрес», потом содержимое этого адреса и кнопку «Запись». И так около 30 команд. Это был ввод абсолютного загрузчика. Потом берёшь перфоленточку универсального загрузчика. Небольшую, метра полтора. На пульте кнопки «Останов-Сброс-Адрес-Пуск» — загружаешь загрузчик. Потом берёшь нужную программу визуализации. Разумеется, тоже на перфоленте. Эта уже подлиннее, метров пять. Волшебные «Останов-Сброс-Адрес-Пуск» — и машина готова к работе. Ставим ленту с данными на магнитофон. Давим кнопку «Готов» на нём. Поехали! «Консул» печатает логи, магнитофон читает, ЭСПУ визуализирует, тонер внутри булькает, неонки на пульте светятся. Красота! Оператор может передохнуть.
Через пять-шесть ночных дежурств я уже знал наизусть абсолютный загрузчик и свободно читал на глаз перфоленту. Мне подарили ручной кондуктор-шаблончик для ручного перфорирования ленты. Как он выручал иной раз! Хорошо ещё, что перезагружать с нуля машину надо было редко, где-то раз в месяц.
Но главное достоинство машинки было в том, что её можно было выключить. Тупо рубильником. Главное — магнитофон не трогать. После чего поспать часа два, снова запуститься и продолжить считать с момента пропадания питания. Память на магнитных кольцах, однако.
#8415: Органика уже не возбуждает
15:00 02.02.2012, IT happens
Коммуникационная компания купила новый сервер HP 7-й версии 380-й модификации. Открыли коробку, вынули сервер, смотрим. Главный админ поднимает плёночку, достаёт бокс с ПО и изрекает:
— Та-а-ак, народ, свежая заокеанская порнушка прибыла! В выходные смотреть будем.
#8416: С открытым сердцем и открытым кодом
15:00 02.02.2012, IT happens
Были девяностые. Была одна замечательная тётя, гениальный программист Татьяна. И была у неё уникальная разработка — программа для бухгалтерского учёта. Программа замечательная, шустрая да интуитивно понятная. Использовало её множество людей разных. Благодарили Татьяну за детище её — не делом, так хотя бы словом, и была Татьяна довольна.
Но не захотели дяди из министерства ввести эту программу стандартом и обязали нас рассчитывать зарплату при помощи красно-жёлтого монстра. И взвыли люди, и были они готовы платить огромные штрафы, лишь бы не бросать Татьянину программу. Но пришлось.
А почему так вышло? А потому, что Татьянина программа могла работать где угодно, хоть на 486-х, для которых тогда красно-жёлтая программа была погибелью. И была она настолько простой, что можно было работать безо всяких курсов подготовительных недешёвых. А ещё Татьяна была бескорыстной и программу раздавала бесплатно.
В чём тут намёк? Слышу какой уже раз от очередного человека: «Раз Windows, как ты говоришь, нехороший, так что ж его весь мир использует?» — и на ум приходит эта история про детище гения-программиста, которое не смогло пробиться сквозь стену людей, жаждущих денег.
Вспомним и мы эту историю, товарищи. Быть может, мы, айтишники, всё-таки поймём, что для нас самое главное. А там, глядишь, и весь мир подтянется.
#8417: Мой подшефный задрот
15:00 02.02.2012, IT happens
Есть у меня двое хороших знакомых. Он — в прошлом компьютерщик средней руки, учился в МИРЭА, но бросил на первом-втором курсе. В комнате бардак, в мировоззрении тоже, никакие увещевания не помогали. Она — фотохудожник с зарезанным за собственную стойкость красным дипломом, с компьютером тогда уже на «раз вы не соблаговолите, то что ж ты, скотина кремниевая, творишь?», умная и волевая.