А через год ушел и отец Нормана. Пошел утром на работу и не вернулся домой. Молодая – еще тогда худенькая и очень привлекательная, моя тетя – переживала молча. Она не плакала – только глаза были очень страшные. Тетя переживала так же, как и моя мама, год назад. В этом страшном немом страдании – единственная их схожесть. Тогда я первый раз осознала, что тетка и мама, действительно родные люди. Мне было шесть лет.
От нас с братом долго скрывали, куда исчезли наши папы. Мама с тетей придумывали разные версии, часто оговаривались и путались в собственных выдумках. Правда оказалась настолько простой и гадкой, что воспринялась мною неожиданно легко и не вызвала эмоций, кроме фразы: «Вот козлы!» Норман же…я нашла его неразменную монетку около дома. Подняла и положила на сундук в его комнате. Потом подловила брата, когда он опять пытался вынести монету из дому, пригрозив, что расскажу об этом его матери. Вечером брат признался сам… Не знаю, какой между ними был разговор, но Норман вновь принялся беречь монету, как самое дорогое сокровище. Как и положено лепрекону.
За окном раздался воинствующий крик – сосед звал продолжить поединок. Вот чем бы еще заниматься дяде в пятьсот с лишним лет?
Я, пригнувшись, подкралась к окну и осторожно посмотрела: Крамер гордо стоял на подоконнике, облаченный в традиционный зеленый костюм. За мое позорное падения с сундука он явно засчитал себе пару баллов. Ничего, дядя: у меня тоже «арсенал» имеется.
Крышка сундука пружинисто откинулась, едва я потянула её вверх. Я заглянула в сундук: сверху лежит насыщенный темно-зеленый камзол с золотыми пуговицами, зеленые атласные брюки до колен и аккуратно сложенные полосатые гольфы. Сбоку лежат бутылочного цвета башмаки с блестящими пряжками. Тут же была и зеленая шляпа с длинным белым пером.
Я зажмурилась, представив себя одетой в этот костюм. В следующий миг открываю глаза – костюм действительно на мне. Осмотрев себя, я залезла на сундук и, гордо выпрямившись, посмотрела в глаза своему противнику.
Так мы и стояли: властелины сундуков, играющие в «гляделки» и мечтающие только о том, чтобы противник моргнул, как вдруг… Крамер заморгал и принялся изо всех сил тереть глаза:
– Это не честно! – фальцетом возразил он. – Запрещенный… апчхи! Прием. Апчхи!
И спрыгнул в дом.
Из-за кустов вышел Урчин и сел у меня под окном.
– Пойдем гулять?
– Урчин! Дом «опечатали»!
– Я постараюсь тебя выпустить!
Лис прошелся вокруг дома и все тщательно обнюхал. Затем вернулся к двери. Тут он втянул воздух носом, стал на задние лапы, и принялся старательно скрести по замшелому камню. Спустя короткое время, благодаря стараниям Урчина, на землю грохнулась поросшая мхом крупная ракушка. Лис аккуратно взял ракушку в зубы и отошел от дома на несколько шагов.
– Путь свободен! Я отнесу её подальше.
– Спасибо, Урчин! Ты – самый-самый!
Лис повел головой.
Я спрыгнула с подоконника и став, в полете ростом с фею, приземлилась лису на спину. Спрыгнув на землю, стала привычного роста – чуть меньше метра. Или, по людским меркам – ростом с пятилетнего ребенка.
– Ух, ты! – оценил Урчин папин костюм. – На твоем месте я бы немедленно пошел к туристам.
– Попадет… – расстроено ответила я.
Хотя, что я теряю? За вчерашнее я уже получила. Вернусь до прихода своих – никто и не узнает. Это мой единственный шанс…
– Убери лисицу! – заорал сосед. – Ты прекрасно знаешь, что у меня на него аллергия!
«Окно закройте!» – чуть не сорвалось с языка. Когда отправляешься в приключения, Крамера лучше не злить – все выдаст моим. В приукрашенном виде, естественно.
– Он уже уходит, – заверила я соседа.
– Очень на это надеюсь!
– Иди. Доверчивых людей тебе, Иви.
Я помахала Лису рукой и вприпрыжку понеслась в сторону человеческого поселка.
Мысли гудели в голове, как пчелы в улье. План действий был известен любому лепрекону: выбрать человека и сообщить ему, что являешься лепреконом. Но современные люди не верят на слово...
Чем ближе я подходила к человеческому поселку, тем больше думала о том, как заставить человека мне поверить. И все больше убеждалась, что не знаю, как это сделать.
Переходя через мост я, облокотившись на деревянные перилла, посмотрела на свое отражение в воде.