Внезапно Арчи отпрянул и, поморщившись, как от боли, схватился за попу.
– Мои зовут, – жалобно признался он, – я попытаюсь им объяснить, что вы не при чем.
– Им не докажешь, – вырвалось у меня. – Старшие всегда правы.
Я поставила пальцы в комбинацию «победа» и два раза подряд их слегка согнула-разогнула, при этом глупо улыбаясь.
Арчи робко улыбнулся в ответ и улетел.
Ну что мне делать с такими…лучшими друзьями, а?
Скоро рассвет…Урчин уже дома, а мне еще полтора часа пешкодралом. К моему приходу весь поселок будет знать, как мы славно повеселились.
Я медленно пошла по дороге, Урчин двинулся следом. Спустя несколько шагов мы уже шли рядом.
Мы двигались в темпе пьяного светляка, стараясь оттянуть мое появление дома. Когда идешь с повинной, общаться не хочется, но зато в голове – вокзал не прошеных мыслей…
Урчин вообще не виноват – его подговорил Арчи. То, что фей перестарался – моя вина. Если бы я не расстраивалась из-за домашних… Арчи бы не налажал. И праздник бы не сорвался. Лучше бы я осталась дома!
Ага... И меня бы добивали нравоучениями… или тихой жалостью.
Ну, доказала что ты лучше брата? Такое не докажешь и посмертно. Буду я лежать через шестьсот, сколько там, восемьдесят шесть лет в гробу… если повезет. Или, в среднем, через пятьсот восемьдесят лет. Глава поселка будет вещать над моим гробом, как я плевала на вековые традиции. И ничего не добилась.
Тэк-с, совсем черный пессимизм пошел. А оптимизм в чем? Отгребу я за троих: Урчин – животное, живущее в лесу – с него не спросят. Но он – мой лис.
Арчи – фей. А мы работаем на фей – башмачки с блестящими пряжками и звонкими каблучками делаем, как говорит сосед Крамер. А моя мама делает башмаки для огромной семьи Арчи.
Помню, как все проклинали маму за то, что она посягнула на мужскую обувную работу. Господин Феликс тогда отстоял маму, сказав, что тогда ее малышка загнется либо от голода, либо от нехватки энергетики. С его подачи мама стала первой в истории башмачницей. Сейчас она Мастер округа и входит в десятку лучших мастеров Ирландии.
Не представляю, чем мама так поразила Феликса: если женщина чудом и попадала в «святая святых» – обувные мастерские, то только в качестве уборщицы (куда и дорвалась, благодаря маме, тетка). Сбежавший отец семейства никогда не был веским аргументом…
Тогда же господин Феликс запретил тетке с сыном отселяться от нас – чтобы в доме постоянно была мужская энергетика.
Сколько живу, так и не поняла толком, заморочки с энергетикой. Да, я могу увидеть длинные инородные тени на стене заброшенного сарая или серую дымку, клубящуюся над не протертым от пыли сундуком. Но жить без братца – моя заветная мечта!
Мама говорит, что мужчина и женщина, живя вместе, очищают друг друга. Говорит, что нельзя создавать разруху вокруг себя. Еще нельзя постоянно сидеть дома – тогда энергия тела и энергетика дома застаиваются.
По-моему, гулять по одним и тем же местам – тоже своеобразный застой.
Еще мы уворовываем еду у людей – для обмена энергией. Взамен оставляем душистый цветок, горсть ягод или лечебные травы. Но чаще – картошку с собственного огорода. Так и живем…
Оказывается, мы уже вышли к поселку. Поселок – громкое название: тридцать заброшенных людских домов, каменная церковь и полуразвалившаяся мельница с уцелевшей пристройкой. В церкви живет семья главы, а мы – на мельнице. Жителей в поселке – пятьдесят три лепрекона. Рядом находится лес с всякими феями, эндами и прочими. Все друг друга знают.
Остановившись неподалеку от крайних домов и мельницы, я попрощалась с Урчином: лис положил мне морду на колени, а я почесала ему за ушами. После такого привычного ритуала лис юркнул в кусты. А я пожалела, что живу на окраине.
Чтобы добраться до мельницы, надо пройти мимо дома одного противного типа – старого грымзы Крамера. Заметив меня, сосед высунулся по пояс из окна и отсалютовал мне. Я шутливо поклонилась в ответ и пошла дальше.
– Твои уже все знают! – злорадно прокричал в след Крамер.
Я подкралась к окну столовой и осторожно заглянула в открытое окно: мама с тетей сидят за столом друг напротив друга. Мама сидит спиной ко мне, подперев ладонью подбородок. Тетка храпит, положив голову на стол. Хорошо, что не в миску с лепешками, стоящую в опасной близости от теткиного носа. Их лица красиво подчеркивает свет колбы со светлячками, стоящей в центре стола. Насекомые в колбе кружатся в причудливом танце…