Но отказывать родственникам, конечно, нельзя. И тогда Волков придумал простой способ решить проблему:
— Георг, — обратился он к фон Клаузевицу, который присутствовал при разговоре, — не будете ли вы столь любезны и не возьметесь ли опекать и учить господина Кёршнера? Думаю, что отец его за сие учение не пожалеет некоторой суммы денег, например, пяти талеров в месяц.
Фон Клаузевиц был абсолютно беден. Всё, что он получал, так это деньги за походы, да полагающуюся ему часть военной добычи, которую тратил тут же. На одежду, новые доспехи, и как теперь уже Волков знал, на распутных девок. Пять талеров в месяц ему совсем не помешали бы.
— Опекать и учить господина Кёршнера? — удивлённо переспросил молодой рыцарь.
— Уж мы были бы вам так благодарны, — с улыбкой говорила госпожа Клара Кёршнер.
— Почту за честь, — фон Клаузевиц встал и поклонился хозяйке дома.
Вопрос был решён. Уж никто из молодых повес не осмелится задирать того, кого опекает фон Клаузевиц — рыцарь, который не побоялся в сложный момент выступить чемпионом сеньора и принять вызов любого фехтовальщика графства. После того случая Георг среди молодых людей, да и среди офицеров тоже, пользовался большим авторитетом, несмотря на свою молодость.
Тут появился и хозяин дома, сам господин Кёршнер, который был до этого занят делами:
— Друзья мои, — говорил он, кланяясь и улыбаясь радушно, — стол накрыт, прошу вас обедать.
Ах, что это был за стол! Особенно для людей, которые со вчерашнего вечера ничего толком не ели.
Сначала лакеи несли паштеты. Причём два на выбор: один из мяса дикой птицы с морковью, луком и базиликом, а второй из гусиных печёнок с чёрным перцем. Паштеты подавались с горячим белым хлебом и мягким сливочным маслом с укропом и чесноком. К паштетам приносили тёмный и крепкий портвейн.
Волков усмехался, глядя как его молодые люди жадно едят паштеты. Уж он знал, что за паштетами последуют другие блюда, он даже хотел сказать Увальню, чтобы тот так не спешил, но подумал, что это будет жестоко. Александр Гроссшвюлле жил, кажется, для того чтобы есть. Он снял свою огромную кирасу, шлем и стёганку, и сидел за столом, одетым на грани приличия — в одной нижней рубахе. Но, как ни странно, именно он среди всех людей за столом находил наибольшую симпатию хозяина дома. Они оба любили поесть. Именно Увальню господин Кёршнер советовал новые сочетания в еде и радовался, когда тот отвечал ему:
— Это очень вкусно! Уж не думал я, что паштеты с маслом так вкусны.
— Запивайте обязательно портвейном, но лишь глотками малыми, самыми малыми, у нас сегодня будут ещё и другие кушанья, нам пьянеть ещё рано, — советовал ему купец, радуясь отменному аппетиту этого большого человека.
Не дав гостям насыться, хозяин велел уносить блюда с паштетами и нести птицу. Вальдшнепы, лесные голуби, рябчики тут же появлялись на больших блюдах. Хорошо зажаренные, без всяких пряностей, чтобы великолепный вкус птицы ничем не перебивать.
Тушки были лишь посолены и немного присыпаны перцем. Самую малость. Больше было и не нужно. Повара знали своё дело. К птице подавали самое светлое пиво и лёгкое красное трёх лет.
Тут уже господин Кёршнер оставил Увальня и решил, что настало время для серьёзного разговора. Так как Волков сидел по левую от главы дома руку, то купец мог говорить тихо. Так он и говорил:
— Все только и говорят в городе о вашем угле. Мало кто поверить мог, что вы из кантонов сюда уголь привезёте. До сих пор удивляются. Говорят, что пристань вы не зря поставили, что оттуда думаете по всей реке торговать. Весь Мален о том только и говорит.
Волков, с удовольствием разрывая рябчика, кивал: да, мне уже о том известно.
— Думаю, до наступления тепла вы весь уголь распродадите. Ваш племянник на удивление способный молодой человек, уж как мне ни обидно, но приходится ставить его в пример моим сыновьям и племянникам.
И про то, что Бруно Фолькоф умён и ответственен, кавалер и сам знал. Волков опять согласно кивал, он всё ждал, когда эти прелюдии закончатся, и купец перейдёт к делу.
— Ничего не упускает ваш племянник, всё записывает, на слово никому не верит, всё пересчитывает, для его лет сие редкая разумность. Будет большим купцом.
— Очень на то надеюсь, — отвечал кавалер, и тут же, беря новую жареную птичку, добавлял, — ах, что у вас за повара, я попрошу по старой памяти святых отцов из Инквизиции проверить их, уж не колдуны ли они.