– Вы должны сделать так, чтобы мы могли провести прощальный церемония. Это наш командир, полковник Отто Винзель. Он повести войска в атаку, но его сразить вражеский снаряд. Вы должны помочь привести его тело в порядок, чтобы мы могли провезти его тело по улицам нашей столицы перед погребением.
Сперва я совершенно не понял, про что он говорит, а тем временем девушка громко вскрикнула и чуть не упала в обморок. Переместив свой взгляд на тело, я понял, что так её напугало: перед нами лежал человек без лица.
Мне удалось с трудом побороть подступившую к горлу тошноту и тут же не выбежать из блиндажа. Конечно, я много чего повидал за это время, но, в основном, ко мне приносили пациентов с увечьями, которые были еще живы, ну или на крайней случай находились на грани между жизнью и смертью. У моей «сестры по несчастью» снова начали подкашиваться ноги, и я почти машинально вытащил из кармана пузырек с нашатырным спиртом, который всегда носил с собой. Она быстро пришла в сознание и, казалось, немного успокоилась. Поддерживая ее за плечо, я все же рискнул задать солдату вопрос:
– А почему вы не можете провести полковника в закрытом гробу?
– Это наш традиция, – на удивление спокойно ответил он, – каждый человек должен увидеть своего героя, даже если он умереть.
Я лишь кивнул, и быстро прикинув, что можно сделать, попросил принести мне необходимые инструменты, тазик и несколько ведер с чистой водой. Солдат спокойно выслушал мои просьбы и вышел из блиндажа, оставив нас наедине.
Воспользовавшись моментом, я взял девушку за руку и, посмотрев прямо в глаза, решительно произнес:
– Успокойтесь, все будет в порядке. Основную работу сделаю я, а вы будете мне ассистировать. Запаситесь стойкостью и терпением, они нас просто так теперь не отпустят, но по крайне мерее не убьют, – уже хорошо. Пока что нам не нужно им перечить и выполнять все, что они говорят. Думаю, что нас вскоре освободят, ну или на худой конец – обменяют на кого-нибудь.
Она ничего не говорила, её лицо стало совсем бледным, а глаза потускнели. На секунду она отвела взгляд, а после едва слышно шепнула мне на ухо:
– Я сделаю все, чтобы помочь вам.
Когда все необходимое было готово, я принялся за работу. Все клетки моего организма были настолько напряжены, что казалось, будто бы это все сон, и вот сейчас меня кто-нибудь дернет за плечо, и я проснусь. К несчастью, все это происходило на самом деле, но благодаря какой-то неведомой силе, я смог сохранить рассудок и спокойно работать. Сначала я полностью раздел полковника, обнажив подтянутый торс и длинные ноги, которые были просто усеяны разного рода осколками – мелкими и большими. После чего принялся аккуратно извлекать пинцетом каждый из них, кое-где помогая себе скальпелем. Затем я очень ровно и аккуратно наложил на каждый глубокий разрез шов, протерев все тело спиртом и водой. Спустя пять часов напряженной работы, я дошел до самой важной части тела, – лица, совершенно не зная, что с ним делать. Собственно говоря, это было уже не лицо, а просто месиво из мяса, кожи и раздробленных костей черепа. Создавалось впечатление, что голову полковника кто-то на мгновение засунул в мясорубку, после чего её проволокли добрых сто километров по земле. Единственным верным вариантом мне тогда казалось сшить лоскуты кожи по бокам одним швом по центру. Я спросил об этом солдата, и он недолго думая, одобрил мою идею. На лицо у меня ушло почти три часа времени: я осторожно извлек раздробленные кости черепа, мясо и осколки, осторожно выбрав почти все содержимое, после чего начала натягивать кусочки кожи, но здесь меня постигла неудача. При натягивании, кожа просто разорвалась у меня в руках, и я никак не мог благополучно её зашить. Снова посоветовавшись с солдатом, мы решили, что будет лучше просто закрыть лицо куском белой материи, которое бы полностью скрывало увечье.
По окончании работы, мне принесли парадную форму и ботинки для покойного, которого также пришлось облачать в последний путь мне, после чего четверо солдат внесли грубо сбитый деревянный гроб, положили туда тело и удалились.
Напряжение в один момент схлынуло, подобно волне, и мой желудок решил наконец-то извергнуть из себя все, что там было. Я с трудом выбежал из блиндажа, держась за живот, чем сильно напугал стороживших меня солдат, на которых я чуть не выплеснул поток рвоты. За мной выбежала моя ассистентка, которая также стоически перенесла весь этот ужас, и также извергла содержимое своего желудка. Окружившие нас солдаты начали громко смеяться, отпуская какие-то шутки и неприличные жесты в отношении девушки, а потому я быстро завел её обратно в блиндаж.
Сидя на земле возле стола с лампой, мы оба долго молчали, пока мою ассистентку не стали сотрясать рыдания. Я осторожно попытался обнять её, но она резко бросилась в мои объятия и зарылась лицом в плечо, которое постепенно становилось мокрым от слез. Так мы просидели примерно час, пока не вернулся солдат, который меня спас, и не принес нам по тарелке супа и несколько кусочков хлеба.
– Вы хорошо поработать. – Произнес он с явным чувством облегчения. – Командование понравилось, как вы подготовить полковника в его последний путь, а потому оно сохранить ваши жизни. Девушку также никто не трогать. Я за этим лично проследить. Но есть одно условие. – Он остановился, закатив глаза вверх, явно переводя слова на наш язык, после чего продолжил: – Вы будете работать с нашими ранеными и оказывать им помощь. Это наше условия. Если откажетесь, то вас ждать смерть или лагерь для пленных. Лучше согласиться, так вы сможете сохранить ваш жизни.
– Конечно, мы принимаем ваши условия. – Промолвил я, тщательно выговаривая слова, чтобы их смысл дошел до солдата.
– Хорошо, правильно решение. Вы будете ночевать здесь, вам принести одеяла и ведро для нужд. Сегодня вы можете отдыхать.
Через полчаса нам принесли обещанные вещи, после чего мы стали устраиваться на ночлег. У меня были вопросы по поводу того, что произошло, да и вообще, как такая девушка могла оказаться в подобном месте, но она явно была не настроена на разговор, а я не стал её допытывать. Я погасил лампу и улегся на жестких досках, которые устилали пол и укрылся одеялом. Среди ночи меня разбудило непонятное движение, и я уже было испугался худшего, но оказалось, что это лишь девушка пододвинулась поближе ко мне, прислонившись плечом к моей спине. Я развернулся к ней и погладил её по плечу, после чего она отодвинула мою руку и прижалась к моей груди. В этот момент я почувствовал себя самым счастливым человеком на свете.
8
– Вот это история, профессор! – искренне восхитился Людвиг, опустошив уже пятый стан. – Такое даже представить сложно, не то, что пережить!
– Да, многие сначала мне не верили, думали, что я это выдумал, чтобы объяснить причину появления своих снов.
– Ах, да! Я совершенно забыл, в чем состоит суть нашего разговора. Итак, кошмары начались после этого?
– Да, к сожалению, самый счастливый день моей жизни породил в моей голове призрака с зашитым лицом, который неустанно следует за мной все эти годы, и от которого мне, кажется, уже не избиваться.
– Вы упомянули, что это был самый счастливый день вашей жизни, но честно признаться, я так и не понял почему. Не уже ли все дело было в девушке? – Людвиг слегка хмыкнул, когда произнес последние слова.
– Должен признаться вам, что да. И хоть это звучит весьма странно, но девушки меня тогда мало интересовали, я считал их слишком высокомерными и напыщенными. Да к тому же насмотрелся я на моих несчастных друзей, которых сводили с ума создания с помадой на губах и длинных юбках. Словом, я старался держаться подальше от всего, что могло бы отвлекать меня от учебы и практики. К тому же у меня оставалась мало времени даже для того, чтобы поспать. – Профессор умолк. Он прикрыл глаза, погружая в свои воспоминания, на лице отобразился покой и умиротворение. После этой короткой паузы, он продолжил: – По случаю парадокса, место, где правит хаос и смерть, подарило мне нечто новое, по крайне мере я никогда не испытывал таких возвышенных и приподнятых чувств. Надеюсь, вы догадались, что это оказалась моя будущая жена, Грета?
– Честно признаться, я начал подозревать, когда на вашем лице начали расплываться буквально мальчишеские улыбки, но все же не думал, что карты иногда могут упасть так четко.