Август медленно перевел взгляд на газетную вырезку и начал читать:
«УЖАСНАЯ ГИБЕЛЬ РОТЫ СОЛДАТ ПЕРВОЙ ГВАРДИИ В ЛЮДЕРФОНСКОМ ЛЕСУ – ДЕЛО РУК ПАРТИЗАН?
Сегодня утром штаб военного командования Ринийской империи сообщил печальную новость: близ Людерфонского леса, где наша доблестная армия защищает восточные границы нашего государства от посягательств вражеских партизан, в неравном бою погибла элитная рота солдат Первой гвардии, мужественно отражая атаки превосходящих сил противника. Тела некоторых солдат, включая их командира, найти так и не удалось. Когда штаб армии в Пельте не смог связаться с позициями роты, было решено послать туда передовой отряд для разведки. Прибывшие на место военные были сбиты с толку, когда обнаружили груды убитых солдат на границе леса и опустевшую деревню неподалеку. Предположительно, местные жители помогли партизанам выяснить позиции наших солдат и их количество, после чего ушли вместе с ними, опасаясь расплаты за свой подлый шпионаж. К несчастью, списки солдат и другие важные документы обнаружить не удалось. Все тела были направлены в морг до дальнейшего разбирательства и установления личностей погибших. Судьба командира так и остается не известной. Предположительно, он и некоторые другие солдаты были взяты в плен».
Август поднял глаза на профессора:
– Уж не хотите ли вы сказать…?
– Именно, друг мой. Я думаю, что это те самые солдаты, которые якобы сражались с партизанами. Но зная некоторые факты, мы можем предположить, что это было совсем не сражение, а нечто другое. То, что напугало этих людей до смерти и повредило их рассудок. Куда подевалось население небольшой деревушки? Куда пропали документы со списками солдат? И, что самое главное, куда пропал их командир? Вопросов все больше и больше, ты не находишь?
– Вы думаете, что если я отправлюсь на место, то смогу выяснить, что же произошло. Но как отнесутся к моим расспросам местные жители? Для них любой человек из Ринийской империи подобен кровному врагу, которого необходимо линчевать.
– А кто сказал, что ты будешь представляться человек из империи? – Профессор весело ухмыльнулся глазами. – Люди на границе разговаривают почти так же, как и мы, а у тебя будут официальные документы с печатью Реготской республики. Все вполне законно. Тебя направили из штаба, чтобы собрать больше информации о погибшей роте, так как война закончилась и всем нужна информация и имена. Может быть, кто-то сможет вспомнить хоть что-нибудь, что поможет расследованию. Как тебе такая легенда?
– Но ведь это чистая авантюра и у нас нет соответствующей санкции на расследование! А если кто-то, не приведи Господь, начнет интересоваться, чем это я тут занимаюсь, и станет задавать вопросы? Так и до тюрьмы недалеко.
– Не переживай, дорогой Август. Уверен, что документы, которые у тебя будут, напрочь отрежут всякие сомнения о твоей личности у того, кто захочет придраться. Да и к тому же: кому это сейчас надо? Все заняты переделом власти, денег, ресурсов и другими вещами, так что о погибшей в лесу роте высшему руководству сейчас нет никакого дела. Я, конечно, понимаю твои опасения и поехал бы сам, но вот последние событие полностью перечеркнуло этот план. Мне нужно быть здесь и более внимательно следить за пациентами, а то, похоже, я слишком отошел от своих основных обязанностей.
– Да, профессор, – выдохнул Август, – похоже, что нас ждет настоящее приключение, и я очень надеюсь, что в его конце нам не придется пожалеть о проделанных усилиях.
– Все будет в порядке, – спокойно произнес доктор, – чтобы вылечить наших пациентов нам все равно необходимо узнать причину, которая довела их до такого состояния. А, не зная ее, мы не сможем подобрать адекватное лечение и собрать мозг пациента в более-менее работающий механизм. Вряд ли мы их когда-нибудь вылечим полностью, но вот помочь адоптироваться в обществе – вполне можем.
– Очень надеюсь, что вы правы и все предприятие закончится успехом. – Август поглядел на часы. – Ну, а мне уже пора отправляться домой. Не хочу вас более утомлять, вы ведь наверняка устали с дороги.
– В самом деле, ты нисколько меня не утомляешь и я очень рад, что ты мне сообщил эту информацию как можно быстрее. Может быть, останешься еще ненадолго хотя бы выпить чаю?
– Нет, спасибо профессор. День был долгим и я очень устал. Больше всего мне сейчас хочется уткнуться носом в подушку.
Профессор проводил Августа до двери и после прощания долго стоял на крыльце, вдыхая свежий воздух и раздумывая над информацией, которую получил. Дело принимает скверный оборот. Возможно, эти солдаты знают слишком много, и кому-то очень хочется быстрее их устранить? Но как быть с тем, что в камеру никто не заходил и пациент был накрепко связан ремнями?
Неожиданно в голове Карал Фитцроя всплыл тот самый сон, который ему приснился накануне поездки. Дверь палаты его больницы истекала кровью. «Скоро ваш пациент из палаты под номером 201 сведет счеты с жизнью. Точнее, ему в этом немного помогут, но не будем забегать вперед» – зловещий голос Отто Винзеля словно звучал у него за спиной. Доктор схватился за голову, пытаясь дать подобному сну разумное объяснение. «Невозможно, просто невозможно! Откуда он мог знать?».
Внезапный порыв ветра окатил профессора подобно ведру холодной воды, от чего все тело покрылось гусиной кожей. Он прислушивался, как медленно бьется сердце, и тикают часы на каминной полке. На секунду ему показалось, что статуя плетенного человека напротив, пытается ему что-то сказать. Сложенные из сухих лоз губы явно шептали: «Берегись».
Глава 10.
1
Остаток недели прошел для профессора слишком быстро. Первым делом он заглянул к инспектору Розенбергу, где выслушал составленный им отчет о происшествии, в котором значилось, что пациент клиники, ввиду глубокого психологического расстройства, покончил жизнь самоубийством, а потому все квалифицировалось как несчастный случай. Персонал клиники сделал все возможное, чтобы спасти подопечного, однако к моменту, когда подоспела помощь, он был уже мертв. К нему прилагалось заключение коронера, который подтверждал слова инспектора. Доктор Фитцрой тяжело выдохнул, протер, а затем надел свои очки, и поставил внизу свою подпись. Глубоко в душе он понимал, что произошло убийство, однако доказать этого не мог. Инспектор сомнительно покачал головой, после чего произнес:
– Надеюсь, мистер Фитцрой, вы усилите меры безопасности и будете лучше наблюдать за вашими пациентами. На лицо вышла откровенная халатность персонала, но понимая, что ваша вина в этом событии минимальна, я пошел к вам на встречу. – Он сложил руки на столе и упер пристальный взгляд в профессора, словно проходил настоящий допрос. – Однако я не могу делать это вечно. Если подобное событие повторится, то мне придется обращаться в окружное управление, а уж их дознаватели не будут столь любезны. Не говоря уже о том, что пострадает ваша репутация. Надеюсь, вам все понятно.
Профессор проглотил стоявший в горле комок, и лишь потом ответил:
– Да, конечно. К несчастью, подобные происшествия в нашей области встречаются довольно часто и не один врач не застрахован от подобного случая. Честно признаться, я был шокирован, когда услышал новость. К сожалению, в этот момент меня не было на месте, я находился по важным делам в другом городе и не смог полностью контролировать ситуацию. Мой помощник Август еще молод и неопытен, но в данной ситуации он, по моему мнению, принял правильные решения и смог справиться с ситуацией. Не стоит относиться к его действиям слишком строго.
– Безусловно, – инспектор слегка расслабился и откинулся в кресле, – он достаточно смышленый молодой человек и если будет, как следует над собой работать, то сможет достичь больших высот в этой жизни. Но, как бы там ни было, время вспять повернуть невозможно, а потому нам остается лишь оставить эту неприятность в прошлом. Надеюсь, я не отнял у вас много времени, профессор.
Он поднялся, протянув доктору руку. Тот крепко пожал ее и поблагодарил инспектора за оказанную услугу, после чего покинул полицейский участок.
Профессор быстро добрался до «Двух башен», лишь мимолетно поздоровавшись со сторожем, и тут же ринулся к палатам пациентов. Он разговаривал с каждым из них почти два часа, несколько раз проводил осмотр, мерил давление и пульс. Спрашивал, не слышали ли они какие-нибудь странные звуки в момент трагедии. Пациент из второй палаты признался, что в этот момент крепко спал и только громкий топот санитаров и их приглушенные крики, заставили его проснуться. Камера третьего и вовсе находилась дальше всех, так что он поведал почти тоже самое, за одним исключением. На протянутом профессору листке, пациент указал, что в эту ночь никак не мог заснуть и все время провел у решетчатого окна. На вопрос доктора «Почему?» он указал, что у него возникло непонятное чувство тревоги, словно предчувствие какой-то беды, а потому, когда он услышал о происшествии, то не слишком сильно удивился. Эти слова поразили доктора, и он тут же записал все в блокнот, поставив напротив пометку: «Развитое чувство интуиции или он знает больше, чем говорит?».