— Совсем нюх потеряли, — пожаловался Торрен, печатая шаг и вздымая облачка мелкой дорожной пыли. — Я, значит, к ним со всем уважением, а они? Да подумаешь, не велика беда, даже если б на нас набросился кто-то. Договориться всегда можно.
— Да прям, — отмахнулась Мист.
— Да прям. Только доводы надо подбирать грамотно, — он похлопал себя по ножнам меча. — Хладогрыз знаешь какой убедительный?
— Знаю. И мертвого убедит, — Мист рассеянно потерла запястье.
— А то, — Торрен остановился возле колодца, отмечавшего своим расположением что-то вроде деревенской площади, и, размышляя, закинул ведро вниз, чтобы достать воды. Мист тут же присела на край каменной кладки, болтая ногами, а Рах молчаливо пристроился рядом, чувствуя определенную вину за то, что из-за его маскировки им не удалось войти в город. Напившись прямо из ведра, Торрен вылил и заново наполнил все их фляги, на всякий случай. Пока он возился, из ближайшего дома вышла женщина средних лет, видимо, заметив их в окно, и окликнула от калитки:
— Милки, что носы повесили?
— Да вот, теть, — тут же проныл Торрен, вкатываясь в родной образ простоватого, доброго парня, незатейливого, как лезвие его меча. — Прогнали нас, в город не пустили. Понимаешь, из-за того, что у нашего меньшого — карвия. Так то разве ж преступление?.. не виноватый он, и не заразный, что ж нас не пускать-то?
— Ой, же неладно там, за стенами, — отозвалась женщина, выдвигаясь из-за калитки с явным намерением славно поболтать. Понимая, что сейчас незаменимый Торрен сцепится языками с болтливой кумушкой — и это надолго, Мист поерзала на краю колодца, устраиваясь поудобнее. — Ой и как неладно, неча там делать таким славным ребятам.
— А что твориться-то, теть? — оживился Торрен, переворачивая общественное ведро и садясь на него верхом. На свою собеседницу он смотрел таким незамутненным и любопытным взглядом, словно вообще в первый раз услышал о местных неурядицах.
— Да вот по весне погиб наследник нашего лэра, Вейларис, — вздохнула женщина, делая рукой благословляющий знак. — Пусть он в мире б упокоился, наконец.
— А, что, не упокаивается?
— Да ходит же, бродит там, в городе, не то призраком, не то трупом живым. Убивает иногда, иногда отпускает. Вот и волнуются люди, — вздохнула кумушка. Достав из кармана в складках юбки два яблока, она протянула их Торрену и Мист, старательно обходя взглядом скромно присевшего у ног Мист Эрраха. Мист, поблагодарив за яблоко, обтерла его о себя и протянула вниз, Раху, а Торрен тут же вгрызся в свое, брызгая соком. — А уж такие нервные могут и взаправду на вашего братца озлобиться. Трудно им, бегут оттуда, кто может. А ведь такое благословенное место было! Столько лет никаких бед.
— У вас тут красиво очень, — искренне похвалила Мист. — И живете вы так, ну, вольно. Без высоких заборов и все такое. Видно, что кругом добрые люди, и война давно до вас не долетала.
— Очень давно, — покивала женщина. — Да и бед никаких не было, ни болезней, ни татей — с тех пор как Имрэйс-то построили, так и благодать. Говорят, был род Имрэйсов осенен Эйном, да вот теперь отнял он свою милость.
— Глядь, еще все и поправиться, — жуя, невнятно утешил ее Торрен. — Эйн наш единый всемилостивый бывает испытания шлет нам, чтоб веру, значит, испытать. И ежели ваши Имрэйсы пройдут с честью через это время, еще большим благом осенят их небеса.
— Да уж мало надежды-то! Сидит лэр в своем замке, скорбит денно и нощно, и слышать не желает о том, что сын его по городу лютует! Только чужака какого-то привечил, все с ними советы держит. Мож, из-за того и Вейларис пришел по людским душам-то, что отец его невесть чем занят.
— А что за чужак? — подала голос Мист.
— Да явился, — с возмущением заквохтала женщина. — Выстрок черноперый.
— Что, прям таки и черноперый? — удивилась девушка.
— Плащ у него такой, — описала селянка. — В перьях весь черных. Вот с ним светлый наш лэр и стакнулся, а в городе всем его брат младший и дочь заправляют. А много ли они накомандуют? Только на правителе благословение Эйна лежит, только через правителя и край процветает.
— Мде, — согласилась Мист, автоматически растирая запястье.
— Элианна-то сама как, в уме, что говорят? — хмурясь уточнил Торрен. — Ну, и Сорс этот?
— Да ты, никак, милок, тут бывал уже, раз по именам знаешь? — уточнила женщина, поглядывая на Торрена с новым подозрением.
— Да был я тут, — вздохнул Торрен. — С Вейларисом, Вилем, и был. Друг он мне был и побратим. Вот и думал я его вещи, какие остались, отдать его семье, а вот как оно тут, и не войти в город.
— Тут уж и не знаю, чем помочь, — женщина снова подобрела лицом и даже сочувственно потрепала Торрена по рукаву. — Разве что, брата вашего могу приютить, чтоб вы вдвоем в город вошли.
— Да пригрозили уже нам, что на всех воротах о нас предупредят, — вздохнул Торрен. — Но за честь спасибо, за доброту, за ласку.
— Что делать-то станете, обратно пойдете?
— Это уж по любому, раз не пускает. Может, только соберем все, что Элианне отдать хотели, и передадим с нарочным каким, — поскреб в подбородке Торрен. — А что, постоялый двор Терновника еще работает, нет? Виль говорил, знатное место в пригороде, да только никак не могли добраться туда вместе.
— Работает, что ж с ним будет, — покивала женщина. — Вот за теми домами направо сверните и идите по кругу, по тропинке, а там тракт увидите, который Полуденный. Вот по нему к лесу пройдете, и будет вам. Там, небось, и гонца для вещей найдете, — рассудила женщина, весьма довольная тем, что, вроде как, и помочь смогла, и новостей рассказала — все, как надо, все по-людски. — Погодите только, — спохватилась она. — Пирожков вам в дорогу дам, милки.
Торопясь выполнить обещание, она нырнула обратно за калитку и в дом, и не видела, как Мист, беззвучно хохоча, ткнулась носом в колени, едва не похрюкивая от смеха.
— Вот нам и пирожки, — простонала она шепотом. — Не иначе, как опять всяких жаб нажремся по уши!
— А ты чего ждала-то, — невозмутимо отозвался Торрен, тоже очень хорошо припоминая эпичный поход с корзиной пирожков против проклятья замка Сарэн. — От города, в котором, говорят, мертвый Вейларис заправляет. Он и живой-то наделал бы дел, — немного изменившимся голосом закончил он.
— Ничего, — Мист спрыгнула с края колодца и походя помогла Раху приладить обратно маску, которую он задирал, чтобы погрызть дареное яблочко. — Говорят, Виль ходит и жрет продзапасы. Вот пирожками его накормим и спать уложим. У нас уже обширный опыт в упокоении беспокойных мертвецов, уж для своего собственного расстараемся в лучшем виде.
Торрен пробубнил что-то невразумительное в ответ, и Мист, проявив нехарактерный такт и заботу, не стала заострять внимание на том факте, что ее друг внезапно обзавелся насморком, прямо как Эррах без своего лекарства. Хорошо хоть, парень успел нацепить радостную рожу обратно к моменту возвращения хлебосольной селянки с — кто бы мог подумать — целой корзиной румяных пирожков.
— Благодарствую, теть, — поклонился ей Торрен, и Мист покорно повторила движение, шлепком заставив Эрраха сделать то же самое. — Век тебя не забудем. Нигде таких добрых людей нет, как тут!
— Это у нас, на Мельниковом Хуторе, все такие, — раскраснелась женщина, а Мист внезапно напряглась, словно охотничья собака, взявшая след.
— Каком-каком хуторе? — спросила она осторожно.
— Мельниковом, — немного растерянно уточнила женщина. — Первый лэр-то мельников сын был, говорят, вот и обозвали весь пригород так.
— А до того, — продолжила Мист. — Крайний Хутор был?
— На месте Имрэйса был, аккурат Крайний, но это все давно было, — немного растерянно ответила женщина. — А ты, девонька, чего переживаешь так? Знаешь что плохое?
— Да, теть, не обращайте внимания, она у нас фольклорист и цельный профессор в Университете, — успокоил женщину Торрен, мгновенно сориентировавшись, хоть и сам внутренне недоумевал, с чего это Мист пробило. Он незаметно наступил подруге на ногу, от чего девушка дернулась, мигнула и виновато улыбнулась их собеседнице.