Тимофей уже привык к тому, что персонал очень молчалив и отвечает кратко и вдумчиво исключительно на вопросы, связанные со здоровьем. А единственный, кто может дать хоть какие-то вменяемые разъяснения по существу, это Григорий Петрович, самый главный начальник в этом здании. Это видно по его языку тела и слышно по походке. Тимофею даже показалось, что ему интересно отвечать на вопросы, связанные с организацией эксперимента, так как тот считал все это своим детищем и горделиво делился некоторыми деталями, которые считал несущественными для постороннего уха. Так, однажды Тимофей спросил, почему все комнаты звукоизолированы, а на всем этаже отсутствует естественное освещение, на что Григорий Петрович рассказал об устройстве башни молчания. Её построили на территории института мозга, по проекту Павлова, который считал, что собакам для качества проводимых над ними экспериментов необходимы были условия, изолирующие от внешних раздражителей. Хоть эта практика впоследствии не оправдала себя, современные исследователи решили прибегнуть к этому же методу, чтобы во время адаптации мозга и встраиваемого импланта не мешали внешние раздражители. Григорий Петрович считал, что в таких условиях мозг будет более чутким и восприимчивым. В подробности он, конечно же, не вдавался, но было заметно, что ему иногда этого очень хотелось, вовремя одергивая себя, он резко заканчивал разговор и отправлял Тимофея в какой-нибудь процедурный кабинет, в котором у него в очередной раз брали образец какой-нибудь части тела и прочие анализы.
Так как на этаже отсутствовала всякая возможность узнать время и дату, Тимофей разделял сутки в своем дневнике, опираясь на свои биологические часы. Но, в определенный момент он уже окончательно запутался. Когда он считал, что прошло три недели его пребывания в этом месте, началась следующая фаза эксперимента. Каждый последующий день одного за другим уводили соседей по этажу, после чего их больше никто не видел. Куда они впоследствии пропадали, не было секретом, после несложной операции их привозили обратно в комнату и размещали на кровать под опекой медицинских приборов и капельниц. Их регулярно навещал медицинский персонал, а операторы отслеживали по камерам любое движение. Чем меньше оставалось необработанных соседей, тем больший страх перед неотвратимым и неизведанным блуждал в сознании Тимофея, но в конце концов потенциал колоссальной прибыли перевешивал и успокаивал. Через несколько дней постоянного напряжения в ожидании своей очереди, Тимофей уже не мог воспринимать текста из книги и тем более сочинить фельетон на своего соседа. Кульминацией его страхов был неожиданный стук в дверь и появление на пороге осточертевшей за эти дни комнаты двух крепких медбратьев. Они предложили пройти с ним в процедурную часть этажа, где располагалась лаборатория и операционная.
Тимофей шел по ворсистому ковру на ватных ногах, подушечками пальцев правой руки он вел по стене, стараясь всецело ощутить текстуру обоев, так он всегда делал, когда нервничал, трогал разные предметы и старался тактильно их прочувствовать. Коридор казался ему бесконечно длинным, он подумал про себя, что примерно, на долю процента, стал понимать чувства человека, которого ведут на казнь. Медленной и драматичной процессией они дошли до помещения, в котором должна проводиться предоперационная консультация. Тимофея посадили в эргономичное кресло, а в кабинет зашел Артем Сергеевич, вид у него был бодрый и немного веселый. Тимофей постарался уловить в воздухе запах алкоголя, но тщетно, Артем Сергеевич только делал вид, что испытывает большую любовь к спиртному, на самом деле, он лишь наслаждался созерцанием своей коллекции. В это время, по другую сторону стеклянной стены операционной собирались специалисты по материалам, техники, Светлана Георгиевна и Григорий Петрович, для них эти операции уже стали такой же повседневной рутиной, как составление отчета или соблюдение личной гигиены. Тимофей же, ответив на все вопросы доктора о текущем состоянии, прошел процедуру осмотра, принял душ и в специальном больничном халате вошел в операционную. Пока медицинские работники облепляли тело Тимофея электродами мониторинговой системы, он вглядывался в полумрак помещения. Было темно, видно было только дисплеи приборов и свет нескольких маленьких ламп. Ну, сейчас начнется, подумал Тимофей, почувствовав как сгиб его локтя промазали спиртом и воткнули иглу. Анестезиолог поприветствовал Тимофея и сказал, что сейчас он уснет, но Тимофей его уже не слышал. Он почувствовал, как его тело отрывается от стола и поднимается к потолку, после чего тьма поглотила его полностью.