– Да, – подтвердил шофер. – Я выбежал на балкон, затем осмотрел все комнаты. Когда же я вернулся, то в комнате мисс Джоан были уже трое: миссис Хейлсворт, мистер Дональд и экономка. Как мне сказал молодой господин, миссис Кип, экономка, только что вошла. Миссис Хейлсворт хлопотала возле своей дочери.
– Это понятно – она же ей мать, – пробормотал себе под нос полицейский. – Возможно, что грабитель ускользнул через ворота еще до того, как миссис Хейлсворт позвонила сторожу... Сэм, пока мисс Каванаф окончательно не замерзла, доставь ее в дом. Да, выходит, что этот малый нас провел. Ушел через ворота до того, как мы приехали. Ну ничего. Если он не на машине, то на обратном пути мы его обязательно настигнем. Но мне придется сначала вас проводить. Надо будет сообщить миссис Хейлсворт, чем закончились наши поиски.
– Да, будет лучше, если это сделаешь ты, а не я, – заметил Сэм.
Ворота открыли и, как только мы в них проехали, тут же заперли. Несколько полицейских уже рассаживались по двум грузовикам, стоявшим возле сторожки, а другие топтались у ее дверей и ждали, когда жена сторожа вынесет им кофе.
После того как за нами захлопнулись чугунные ворота, у меня возникло впечатление, что я попала на тюремный двор, а не в усадьбу очень богатой американской семьи. За нами в темноте горели сигнальные огни машины сопровождавшего нас Эда Картера. Поежившись, я отвернулась и стала наблюдать за уходившей вперед черной лентой дороги. Шум моря не прекратился даже тогда, когда перед нами возникли очертания громадного дома.
Глава 2
Я сидела в огромной гостиной за чашкой кофе и рюмкой бренди, которые принесла мне служанка, когда в комнату вошла Сара Хейлсворт, высокая, представительная дама. На ней был дорогой бежевый костюм-двойка, удачно подчеркивавший стройность ее фигуры.
Увидев меня, она приветливо улыбнулась. Я узнала бы ее, даже если бы женщина не протянула мне руку и не произнесла: "Здравствуй, Эли! Я – мама Джоан. Добро пожаловать к нам в Сторм-Тауэрс".
В свое время Джоан показывала мне ее фотографии. Это была красивая брюнетка с сединой на висках, спокойная и сдержанная. Ее внешность, ее улыбка, игравшая на губах, были необычайно притягательны.
– Миссис Хейлсворт, простите, что я приехала в такое неудобное для вас время, – тихо сказала я. – У вас наверняка был очень тяжелый день. Как Джоан?
– Она спит, – ответила женщина. – Моя девочка перенесла сильное потрясение. Но Джоан, подобно мне, после шока быстро восстанавливается.
Сказав это, она посмотрела на огромный написанный маслом портрет умершего отца Джоан. Я поняла, что сделала она это чисто инстинктивно. Пока я сидела в гостиной одна, любопытство заставило меня подняться с софы и подробно разглядеть этот портрет. Под ним висела табличка, на которой я прочла: "Сенатор Джон Хейлсворт, человек, который должен был стать нашим президентом". Под этими словами стоял автограф художника. Я знала, что его мнение об отце Джоан разделяли миллионы американцев. В том числе и мой отец...
– Она совсем не пострадала? – спросила я.
– К счастью, нет! Когда, вбежав к ней, я увидела ее лежащей на полу, то подумала... О нет! Я не хочу больше об этом вспоминать!
Миссис Хейлсворт подошла к барной стойке, палила себе бренди и, вернувшись, села напротив меня.
– Ты, наверное, удивилась, когда получила мое приглашение?
– Да, миссис Хейлсворт, – призналась я. – Даже очень. И конечно же сильно разволновалась. Никак не могу понять, как вы меня нашли. После того как мне спешно пришлось уехать из Редклиффа, связь между мной и Джоан прервалась. За это время я много раз переезжала с места на место. Боже мой, сколько же мы с ней не виделись!
Последние слова были произнесены мною с тоской, и я заметила, что в этот момент миссис Хейлсворт смотрела на меня с огромной симпатией и сочувствием.
– До этого ты училась с ней в подготовительной школе, – кивая, прошептала она. – Да, тот период своей жизни. Джоан никогда не забудет.
Слегка нахмурившись, женщина в задумчивости повертела в руке рюмку и отпила из нее.
– Мой муж погиб вскоре после того, как ты уехала из Редклиффа, – продолжила она. – Мы очень переживали за тебя. Затем случилось это...
Миссис Хейлсворт вновь сделала маленький глоток бренди.
– Джоан получила от тебя одно-единственное письмо. В нем ты сообщала, что хочешь стать медсестрой и уже получаешь соответствующую подготовку. Но работать медсестрой ты так и не стала? Не так ли?
– Да, не стала, – ответила я.
Объяснить, почему мне пришлось сменить работу, такой даме, как миссис Хейлсворт, было нелегко.
– Через два года работы в больнице я поняла, что это не для меня, – пролепетала я. – Каждый должен заниматься своим делом...
– После этого ты работала в адвокатской конторе в Бостоне, в бутике на Майами, секретарем в Нью-Йорке, а в настоящее время ты – сотрудник издательства "Блэк энд Морнингтон". Кстати, Эли, что оно выпускает? Журнал для женщин?
Я невольно рассмеялась.
– Миссис Хейлсворт, я работаю редактором, – ответила я. – Знакомлюсь с рукописями, которые к нам поступают. Если мне кажется, что произведение стоящее, то я составляю на него рецензию и передаю его более опытному сотруднику. А он уже решает, публиковать рукопись или нет. Если принято решение ее опубликовать, то я занимаюсь ею до того, как она выйдет в свет. Но как же вам удалось так много обо мне узнать? В нашем телефонном разговоре я вам о себе почти ничего не рассказала.
– Эли, Джоан хочет, чтобы ты была рядом с ней, – нахмурившись, произнесла миссис Хейлсворт. – Она всегда тебя любила. Я обратилась к своим адвокатам, и они разыскали тебя. На поиски у них ушло три месяца. И вот ты у нас...
Я удивленно посмотрела на нее:
– Но, миссис Хейлсворт, это стоило вам больших денег. Простите, что не давала вам знать о себе. Когда работала медсестрой, то была сильно загружена в больнице, и времени свободного почти не оставалось. А потом я практически постоянно искала новую работу, которая бы мне правилась.
Миссис Хейлсворт поставила рюмку на столик.
– Эли, я очень рада, что ты смогла выбрать время и приехать к нам. Моя дочь – очень одинокая девочка.
Я улыбнулась. Может быть, Джоан и очень одинокая, но, увы, уже не девочка. Ей должно было быть лет двадцать.
– Я тоже очень рада, – ответила я.
– Там, у ворот, тебе было страшно?
– Немного. И когда мы проезжали по Шее Орла – тоже. Джоан часто рассказывала мне про это место. Но я все равно испугалась. Возможно, потому, что было очень темно.
– Мы конечно же к нему привыкли, – кивнув, заметила миссис Хейлсворт. – На этом участке дорога гораздо шире, чем кажется. Когда увидишь его днем, то убедишься, что ездить по нему абсолютно безопасно. А сейчас, перед тем, как мы ляжем спать, мне хотелось бы посмотреть, как там Джоан. Хочешь, пойдем вместе?
Я поднялась с софы и только тогда поняла, как сильно устала. Дорога и тревожное ожидание у ворот усадьбы Хейлсвортов окончательно вымотали меня.
Мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж. Шум наших шагов заглушал постеленный здесь толстый ковер. Вправо и влево от лестницы уходили просторные коридоры.
– Это моя комната, – с улыбкой произнесла миссис Хейлсворт, когда мы подошли к первой двери. – Следующая – Джоан. Будить бедняжку не будем, пусть спит. Никак не могу понять, как такое могло произойти. У нас в доме надежная система сигнализации. Я предложила Джоан перебраться ко мне, но она наотрез отказалась. И понятно почему. В этой комнате она живет с самого дня рождения. Тише!
Открыв дверь, женщина на цыпочках вошла в комнату дочери. Я последовала за ней.
На столике рядом с огромной старинной кроватью горел ночник. На кровати, разметав по подушке свои светлые волосы, спала Джоан Хейлсворт. Сон ее был глубоким. Лицо подруги показалось мне совсем юным.