- Они всегда были прижимисты.
- О, уж это-то нам известно, - маршал умолкает, приблизившись к входу в зал, у которого стоят два стража и паж.
- Маршал Западного Оплота! Честь и хвала маршалу Западного Оплота! возглашает паж ясным и звонким голосом.
Пройдя под аркой, маршал поднимается на помост. Хелдра следует за ней, но тут к наставнице бойцов подходит второй паж. Он обращается к Хелдре, она останавливается и отстает от Дайлисс. Их разделяет шаг, два шага, три...
В углу пиршественного зала раздаются громкие щелчки, и оттуда со свистом летят арбалетные стрелы.
Сраженная первым же выстрелом, Хелдра валится на полированный камень пола.
Маршал еще держится на ногах, но спустя миг падает и она.
- Целительницу! Скорее! - слышится чей-то крик. Почетная стража маршала обнажает клинки, и сутианская знать бросается к выходу из зала. На каменной галерее, где обычно находятся сутианские стражи, валяются брошенные разряженные арбалеты.
На помосте целительница осматривает тела и качает головой. Маршал лежит ничком: три стрелы пробили ей спину и грудь. Хелдра сражена одной-единственной стрелой, пронзившей шею.
CXVII
Мегера стремительно отводит клинок работающей с ней в паре женщины, так что та едва не теряет равновесие, и сама делает выпад.
- Неплохо! - Шиера переводит взгляд со стража на регента. - Но и не слишком хорошо. Сколько можно говорить, что сражаться следует как в настоящем бою. Нанесла удар - тут же возвращаешься в стойку, а не ждешь, опустив меч, пока тебе вспорют живот. Подними клинок повыше, вот так... Это относится и к тебе, Пиетра, - шагнув вперед, Шиера выправляет положение деревянного меча. - Держи под таким углом, и тебе будет легче отвести любой выпад.
Пиетра кивает.
Мегера тоже кивает, ловя себя на том, что рука сама меняет угол наклона клинка. Потом она утирает мокрый от моросящего дождика и пота, лоб.
- Ну, на сегодня все.
- Спасибо, милостивая госпожа, - Пиетра кивает еще раз.
- Спасибо.
Мегера возвращает на место деревянный меч, берет свой клинок и быстрым шагом направляется в цитадель.
CXVIII
Сидя на деревянном стуле, который он приспособил для своих бдений наедине с ветрами, Креслин тянется чувствами на запад, к Кандару и Монтгрену. Как и всегда с того времени, как он начал эти регулярные осмотры, в водах близ острова нет никаких судов, кроме рыбачьих лодок и трехмачтового барка, возвращающегося в Нолдру.
Достигнув с помощью ветров истомленных засухой земель, юноша видит белые миазмы, окутывающие ныне не только Фэрхэвен, но и Монтгрен.
Долина за долиной открываются перед ним, и над многими поднимаются клубы дыма: сухая трава лугов горит, словно трут. Однако в Мотгрене нет чужих солдат, лишь тут и там вспыхивают крошечные белые огоньки, причем ни один из них не появляется близ Вергрена.
Солдаты явятся позже, гораздо позже.
Креслин встает, выходит из комнаты и направляется на террасу, над которой висит холодный туман.
Уловив, что Мегера заканчивает упражнения с мечом, юноша размышляет о том, с кем сначала увидеться - с ней или с Клеррисом. Потом берет свой короткий клинок, безуспешно ищет отлучившуюся куда-то вместе с дочуркой Алдонию, колеблется, идти пешком или ехать, но в конце концов решает, что верхом будет быстрее. Да и Воле не повредит разминка.
Лошадь ступает быстро и уверенно, оставляя отчетливые следы копыт на вязкой красноватой глине дороги, ведущей на север, к строению из черного камня, возможно, воплощающего в себе надежду на торжество гармонии.
Торжество гармонии? Эта мысль кажется Креслину слишком претенциозной.
День стоит прохладный и влажный. Над головой плывут тяжелые серые облака, однако и поселение, и гавань лишь слегка подернуты туманной дымкой. Рыбаки увели свои лодки в море, так что у пристани осталась лишь "Звезда Рассвета" да полузатопленное суденышко. Креслин напоминает себе, что и эту скорлупку не мешало бы привести в порядок.
Мегера встречает его на пороге цитадели с поджатыми губами.
- По-моему, суженый, ты заглядывал на ристалище, когда мы упражнялись? Ведь правда? - ее бледное, спокойное лицо совершенно не отражает бушующей внутри бури.
- А что, нужно было? - шутливо отвечает Креслин, стараясь скрыть свои чувства.
- Тебе нужно!.. - начинает было она, но улавливает его состояние и тут же меняет тон: - Прости. Я не сразу поняла, чего ты хотел.
Креслин выдавливает улыбку:
- Я просто хотел...
- Знаю.
"...и не хотел больше причинять тебе боль..."
- Я сильнее этого, - говорит Мегера, поднимая запястье, с которого так и не сошел белый рубец. - И я желаю, чтобы ты увидел и почувствовал, какой хаос способен породить, используя лишь силу гармонии.
- Я уже увидел, потому и пришел. Чародеи жгут Монтгрен.
Мегера поднимает брови.
"...чего и следовало ожидать..."
- Наверное, они разжигают сотни маленьких костров на сухих полях, лугах и даже поджигают дома.
- А вину за все сваливают на Черных?
- Верно. Они это умно придумали! Я должен либо позволить Монтгрену сгореть, либо снова изменить погоду и вызвать дожди, которые превратят страну в болото.
- А ты это сделаешь? Опять переиначишь погоду?
- Мы с Клеррисом пытаемся найти способ распределить ветра и влагу так, чтобы у нас дожди уменьшились, а в Кандаре пошли, но не такие сильные. А если я попытаюсь просто заливать пожары... вряд ли это поможет.
Спокойствие желудка вроде бы подтверждает его правоту, но теперь юноша осторожнее с выводами, понимая, что может ошибаться. Клеррис прав, быть честным - еще не значит быть непогрешимым.
- Должно быть, они надеются, что ждать придется недолго, - говорит, глядя на него, Мегера. - Иначе они давно нашли бы способ добраться до дорогого кузена.
Креслин согласно кивает, но думает не о Корвейле, а о пастухе Андре и его маленькой дочке Матильде, называвшей его, Креслина, "мастером".
- Правда, от этого не легче, - заканчивает Мегера.
"...столько смертей..."
- Не легче. Я поговорю с Клеррисом, но хотел, чтобы ты узнала первой, - говорит он, делая вид, будто мысль насчет смертей осталась им незамеченной. - Чем ты занята сейчас?