- Вот как? Рассчитывать на вежливое обращение, по-твоему, значит кобениться? - в голосе всадницы начинает звучать сталь.
- Вежливого обращения заслуживают в первую очередь посетители.
Скользнув взглядом по ссадинам на обнаженном плече девицы и повернувшись к трактирщику, рыжеволосая иронически спрашивает:
- И ты настаиваешь, чтобы она обращалась с ними очень вежливо?
- Дело есть дело, - ворчливо, но уже осторожничая, отвечает трактирщик. - Работала ведь раньше - и ничего...
Служанка стоит выпрямившись. Глаза ее обращены не к хозяину и не ко всаднице, а в сторону одетых в голубое молчаливых наемников. Слезы текут по щекам, но она не делает даже попытки смахнуть или утереть их.
- Отпусти ее, - равнодушным тоном произносит рыжеволосая.
- А кто заплатит неустойку? У нас договор! - взрывается трактирщик.
- Я не... - начинает было служанка, но умолкает под взглядом рыжеволосой.
- Сильно сомневаюсь, - произносит та, - чтобы законы герцога разрешали заключение договоров на отработку детьми долгов родителей.
- Э... - трактирщик поспешно закрывает рот.
- Конечно, - продолжает всадница, - не все в жизни делается по закону, так что держи.
Она тянется к поясу и, достав монету, бросает ему.
Чтобы поймать золотой, трактирщик отпускает плечо служанки.
- И все?.. - бормочет он.
- Это гораздо больше, чем ты заслуживаешь, - заявляет всадница.
Трактирщик переводит озлобленный взгляд с рыжеволосой на ее наемников.
- Даже и не думай ни о чем подобном, - предупреждает женщина. - Не то мой дорогой кузен велит снести тебе голову.
- Кузен?.. - не понимает трактирщик.
- Корвейл. Герцог.
Худощавый мужчина бледнеет. Служанка отступает от него на шаг, придерживая рукой разорванную блузу, и нервно облизывает губы.
- Ладно, - ворчит трактирщик, - забирай эту шваль, и делу конец.
- Еще не все, - произносит рыжеволосая. Трактирщик пятится.
- Женщина - не вещь! - в голосе всадницы слышится угроза, а на кончиках ее пальцев разгорается свет. Сорвавшийся с них огненный шар проносится у самого уха трактирщика. - Полагаю, теперь ты это запомнишь!
Она разражается резким, похожим на лай смехом. Свет на пальцах угасает.
- А ты? - рыжеволосая обращается к служанке. - Ты по-прежнему хочешь, чтобы я тебя вызволила?
Ответом служит торопливый кивок.
- Готрон! Подсади ее на лошадь позади меня, - приказывает рыжеволосая, насмешливо глядя на пятящегося к дверям трактирщика.
Один из наемников спешивается и легко подсаживает невысокую, но плотную девицу на круп.
- Одной рукой обхвати меня за талию, а другой держись за седло, - не оборачиваясь говорит рыжеволосая. - Будет трясти, но перетерпишь: нам недалеко.
- Милостивая госпожа... - бормочет служанка.
- Давай, давай! - всадница слегка стегает лошадь поводьями. Наемники следуют за ней. Трактирщик с порога провожает ее сердитым взглядом. Оба его вышибалы тоже смотрят вслед отъезжающим. Те направляются в сторону герцогского замка.
- Как тебя зовут? - спрашивает всадница.
- Алдония, милостивая госпожа.
- Пойдешь ко мне в услужение, по крайней мере до тех пор, пока я остаюсь в Вергрене?
- Да, милостивая госпожа.
- Вот и хорошо.
Рыжеволосая умолкает, и пока кони поднимаются по склону к воротам, не произносит больше ни слова.
XLV
- Добавить мне нечего, - говорит военачальник.
- И того достаточно. Ясно, что ему помогли Черные, - откликается Высший Маг. - Кто бы еще мог?
- Я не знаю, а вот Гайретис уверяет, будто его касался только Белый сигнал.
- Белый? Он уверен?
- Разве благородный Гайретис может быть не уверен в своих словах?
Дженред постукивает пальцами по столешнице из белого дуба:
- Белый... Да, конечно. Белый. Вот что: высылай отряды, чтобы перекрыть все подступы к Монтгрену.
- К Монтгрену?
- Неужто ты не понял? Белая магия, Белая, но не наша! Кто еще остается? Тиран не могла бы дотянуться сюда из Сарроннина. Проклятие! Должно быть, она сильна...
Его собеседник качает головой:
- Нет, тут все же нечто иное. Гайретис сказал, что у того Белого или Белой не хватило сил сломить барьер.
Он переминается с ноги на ногу на полу из несокрушимого белого гранита. Мрамор слишком мягок для творений хаоса.
- Значит, я был прав с самого начала. Ему помог кто-то из Черных, но у него хватило ума это скрыть. Будь они все прокляты! Как насчет целителей?
- Неизвестно.
- Почему?
- Там была только одна, и она мертва.
- Мертва?
Военачальник пожимает плечами:
- Так сказано в донесении. Дорожный маг сжег ее тело, согласно твоим инструкциям.
- Идиоты! - Высший Маг качает головой. - Они сожгли не ее тело! Она отвела им глаза. Одним демонам ведомо, где она сейчас. На сей раз они окажутся в выигрыше, если только твои отряды не перехватят Креслина живым. Ты понял меня?
Хартор кивает:
- Понял, хотя не уверен, что это возможно. Если ему достанет ума держаться подальше от больших дорог...
- Делай, что можешь! - Высший Маг смотрит в сторону и барабанит пальцами по отделанному золотом белоснежному дубу. - Мертва. Как же, мертва...
XLVI
Сидя под желтеющей кроной низкорослого дуба, Креслин неторопливо поедает сорванные с ближайшего куста ягоды.
Вверху над головой кружит еще одна птица, а там, внизу, рыщут облаченные в белое дорожные стражи. Создается впечатление, будто они знают, что беглец где-то поблизости. Но откуда?
Креслин старается не обращать внимания на боль в ребрах (последствие встречи с кертанским кавалерийским офицером, не терпящим нищих попрошаек). Он помнит и презрительный смех этого человека, и его слова: "Дороги предназначены для порядочных людей, а место попрошаек - в придорожных канавах!"
Сквозь желтые листья Креслин следит за медленной, нескончаемой спиралью кружащегося стервятника. За пределами видения остались пологие холмы, отделяющие эти стелющиеся луга от Фэрхэвена. Удастся ли ему найти дорогу в Монтгрен? Вероятно. А будет ли она охраняться? Более чем вероятно.
"...Креслин..."
Прозвучавший зов настолько слаб, что юноша едва его слышит.
Он озирается по сторонам, стараясь обнаружить говорившего, но поблизости пусто. И тихо - слышен лишь шелест теплого осеннего ветра в пожелтевшей кроне.