Мегера откидывается в кожаном кресле.
- И почему я...
- Да хотя бы потому, дорогой кузен, что тебе случайно понадобились кони, которых доставят на следующем каботажном судне, и западные луки, и копья с наконечниками из холодной стали. А еще тебе может понадобиться протест моей дражайшей сестрицы, адресованный Высшему Магу. А от гнева маршала Западного Оплота ты только выиграешь.
- Ничто из названного не принесет мне особых благ, если маги установят, что он здесь.
- Ты ведь это не серьезно, правда? - она обнажает в улыбке ровные белые зубы, а вспыхнувшая в глазах искра на миг стирает с лица усталость. Они не могут позволить себе вторгнуться сюда, чтобы выяснить, здесь ли он. Да и вообще ты в большей безопасности, пока мы здесь. Когда мы уберемся отсюда, будет хуже. Он один стоит нескольких кавалерийских отрядов, хотя ему нелегко нести людям смерть.
- Я просто хочу, чтобы он поправился и вы вместе отправились по своим делам, куда вам надо, - герцог выдерживает паузу. - Кстати, а куда ты собираешься и что намерена делать?
Ее улыбка становится еще шире:
- Не знаю, не знаю, дорогой кузен. Ничего не знаю, кроме того, что я нежеланная гостья повсюду западнее Рассветных Отрогов. А его, похоже, не желают привечать нигде.
- Свет! - восклицает герцог. - Неужто ты решила...
- Остаться здесь? - улыбка исчезает. - Я думала об этом.
Герцог смотрит на угольки в камине. Один вспыхивает крохотной белой звездочкой и прогорает. На лицо женщины возвращается улыбка:
- Думала, но это, пожалуй, невозможно. У дражайшей сестрицы слишком много людей в твоем ближайшем окружении. И она хочет, чтобы мы создали... скажем... некоторые затруднения для магов.
- И ты согласна с этим безумием?
- А это имеет значение? - Мегера трогает пальцем запястье.
- Полагаю, что нет, - кивает герцог. - Во всяком случае, там, где замешана Риесса, - он подходит к угловому столу, стоящему в этом кабинете еще со времен его деда. - Но в любом случае я хочу, чтобы Креслин чувствовал себя хорошо.
- Утром мы с ним предпримем конную прогулку.
- А он умеет ездить верхом?
- Чуточку. Лишь в той степени, чтобы проехать десять кай почти в беспамятстве и не выпасть из седла. И чтобы успешно пройти испытания младших стражей в Оплоте.
- Ха! Стало быть, Риесса подыскала малого под стать тебе крепостью. А вдобавок и талантом.
- Лучше бы ты помолчал, дорогой кузен. У тебя-то нет ни сил, ни таланта.
Герцог бросает на кузину хмурый взгляд и медленно отворачивается к пыльному столу.
В очаге за его спиной шипит еще один уголек.
LI
Креслин спускает голые ноги на мохнатую овчину, покрывающую каменные плиты пола. У окна стоит маленький стол и два кресла, на одном из которых он сидит всякий раз, когда ест. Вот уже три дня ему приносят пищу, и он ест за столом.
Таинственную особу Креслин больше не видел. Все эти дни его посещали только седовласая целительница и робкая молодая служанка. Если бы не примыкающая к его комнате прекрасная ванная, он мог бы счесть себя пленником, заточенным в одной из западных крепостей.
На кресле разложена одежда - полный комплект зеленых кож, скроенных и подобранных в стиле стражей Западного Оплота. Увидев в руках служанки эту одежду, чуть более яркого оттенка, чем носят на его родине, Креслин окончательно сбросил дрему. Ему принесли и изготовленный на Крыше Мира кинжал, но меча нет.
Креслин встает. Донимавшее его в последние дни головокружение прошло, но в ногах еще чувствуется слабость.
Дверь открывается, впуская темноволосую, плотненькую молодую женщину с подносом в руках. Цвета ее одежды голубой и кремовый, а не зеленый с золотом, как у герцогской челяди. От запаха свежеиспеченных хлебцев и ароматного чая у юноши текут слюнки.
- Добрый день, - решается заговорить он. - Кто ты? Ты была так заботлива...
- Добрый день, господин. Меня зовут Алдония, - она ставит завтрак на стол, смотрит на юношу, ничуть не смущаясь тем, что он в нижнем белье, и говорит: - Э... милостивая госпожа хотела бы знать... достаточно ли хорошо ты себя чувствуешь для того, чтобы... э... прогуляться верхом? Сегодня после завтрака?
Креслин прячет улыбку. Почему имя этой незнакомки упорно хранят в тайне? Почему она всегда в капюшоне и почему ее всегда сопровождают стражи? Она не может быть герцогиней, ибо не носит украшений, подобающих замужней женщине, а служанка - скорее всего ее личная служанка - не ходит в герцогских цветах. Голубой и кремовый кажутся ему знакомыми, но откуда вспомнить не удается.
- Думаю, да, - наконец отвечает он. Алдония кивает и удаляется.
Стало быть, он остается пленником. Но - привилегированным. Которому, во всяком случае, полагается сытный завтрак. Воспоминания о холодной овсянке каторжного лагеря, равно как о кореньях и ягодах, составлявших его пищу в пути, слишком свежи, чтобы отказаться от чая, ананасов и свежих хлебцев. Со временем, рассуждает Креслин, в том, что касается еды, он вернется к прежним привычкам. Может быть.
Слабость в ногах проходит с горячим чаем и первыми кусочками медового рулета. Даже чувствуя голод, Креслин сдерживается, заставляя себя медленно и тщательно пережевывать каждый кусок. Он смотрит сквозь отделанный свинцом оконный переплет на ясное сине-зеленое небо и каменную кладку стены.
Умывшись и побрившись, Креслин одевается. Одежда впору: видимо, пока юноша лежал без чувств, с него сняли мерку. Стоящие под стулом серые кожаные сапоги выглядят в точности как те, что в Западном Оплоте надевают для верховой езды, однако, приглядевшись, Креслин улыбается - серая кожа не пропитана водоотталкивающим составом.
Натянув сапоги, Креслин застилает постель и усаживается в кресло. Долго ждать не приходится: дверь почти сразу же открывается. В проеме стоит Алдония, а позади - два стража в зеленых с золотом мундирах. Такие же были на солдатах, сопровождавших таинственную незнакомку.
- Милостивая госпожа ждет. Достаточно ли ты окреп, чтобы ездить верхом?
- Думаю, да - для недолгой прогулки.
Креслин встает и, не обращая внимания на стражей, следует за служанкой по глухому, без окон, каменному коридору. Алдония спускается по ступеням, тогда как оба стража остаются наверху.