Вокруг вдруг запахло зеленью и проточными лесными ручьями.
Поймав себя на мысли, что я смотрю девушке далеко не в глаза, а несколько ниже, я усилием воли поднял взор, отрывая его от глубокого декольте.
— Снова вы! Откройте тайну, меня контузило и сейчас я валяюсь в пыли, чудом спасшись, закатившийся под дно горящей машины? — спросил я у стоящей на воздухе галлюцинации.
— В холмистом тупичке… — донеслось сквозь удаляющийся смех, а картинка одетой не по погоде девушки, теряя яркость изображения исчезла.
— И он мне не друг... — проговорил я, повторив её слова, — Холмистый тупичок, значит...
Обычно я там не бегаю, но это место и правда был ближе к пекарне полуэльфа и логически укладывался в предполагаемый маршрут свадебного беглеца.
***
Влад словно чувствовал, что за ним следят, он задыхаясь бежал по утреннему городу, натыкаясь на удивлённые взгляды усталых дворников, на служанок выносящие помои и ночные горшки.
В размеренную утреннюю жизнь маленького городка никак не вклеивался добротно одетый молодой человек спешащий сломя голову по пустующим улочкам. Тут вообще не привыкли спешить, так уж получилось, что полурослики народ оседлый и даже ленноватый.
За вчерашнюю попойку аристократ выяснил многое, что ближайшие ворота из города именно на севере, что стражи в Луговицах не имеется, а следящие за порядком дворники следят лишь за теми домами, за которые им платят. Есть конечно же окружающая город стена, на которой круглосуточно дежурит нанятый эльфийский взвод, которому платит городской совет, совет в свою очередь состоит из глав девяти крупных семейств, где по праву мудрейшего и заседает Балирис Винодел, отец Ханви Винодела и дед любимой внучки Мелоди.
В тот вечер Мелоди, дочь Ханви Винодела, как обычно разносила напитки, наливала она и свежеприбывшим попаданцам, а он Влад Яблонский возьми и сделай комплимент её синему кружевному платью, но если бы только платью...
— Леди Мэл, оно так идёт к вашим глазам, а ваши изящные руки, словно созданы, чтобы согревать от холода и укрывать от ненастий молодые розы. Хотел бы я быть той ветвью, что вновь покроется зеленой листвой ощущая дуновение ваших губ.
Вчера ночью он болтал, как не в себя, он соблазнял словно соблазнение было у него в крови, там, в родном мире он бы двести раз подумал предлагать такое даме. Ведь это лишь в анекдоте про поручика Ржеского всё весело, когда “можно на дуэль, а можно пропендюрить”, в жизни же, дуэль штука фатальная, выиграешь - получишь кровную вражду между родами, проиграешь - на веки покроешь себя позором, если выживешь, конечно.
А тут, новый Мир, незнатная девка, почему бы и нет? Он не мог остановиться, будто что-то внутри него говорило те слова, вплетая в них почти магический магнитизм и Мелоди, не балованная комплиментами и лестью, “поплыла”.
Влад еще помнил, когда снимал с неё её то самое кружевное, синее платье, как она шептала ему, что отец его убьёт если узнает, что так нельзя. Новое воспоминание пришло с болью, он ей пообещал, — Клянусь, завтра же попрошу твоей руки у твоего папА!
— Что я за дрянь-то такая, что я за барон отказывающийся от своего слова? — укорил он себя останавливаясь.
Перед его лицом оказался тупик. П - образный домик с толстыми стенами и заколоченными нижними этажами окон, но самое странное, что наверху четырехэтажное строения из красного кирпича на аристократа смотрел висящий в воздухе белый череп.
Череп махал небольшими белыми крыльями и подрагивая нижней челюстью, словно что-то говорил.
— Во имя всех святых, как ты можешь быть? Что?! Что ты мне говоришь?! — произнёс Яблонкий пялься на объект своего наблюдения.
— Он смеётся над твоей жалкой судьбой! — сообщили из-за его спины высоким звонким голосом.
Влад обернулся, выход из тупика преграждало сразу три фигуры.
Аристократическое сердце ёкнуло. Двое высоких - худощавых, оба светловолосые, один из которых с длинным посохом, на верхушке которого молча открывал и закрывал пасть череп, на подобие того, что летая смеялся над попаданцем. Второй был вооружен пращой с уже наложенным на неё камнем. А третьим являлся уже знакомый гном.