- Беар, - ответил я, - ты ведь умен - ты не можешь не понимать, что у меня не было другого выхода. Но ты не можешь не знать, что я не остался с ними, смотреть, как они в Пограничье пьянствуют, вместо того, чтоб готовиться к нападению врагов. Беар, я ведь помню, что ты от всей души хотел поднять всю Латакию, чтоб остановить врагов - а вместо этого Исса и Жан-Але остановили тебя, и сами полегли, и не смогли остановить врагов. Яул, - у меня были и для него слова, - я знаю, что ты был лучшим магистром Воинов Пограничья, а стоило занять предателю Иссе этот пост - и все, что ты творил годами, рухнуло в один миг. Я ведь только что из Пограничья, и видел, что враги прорвали границу. Трусливые шираи заперлись в замках, даже не вспомнив о своем народе, а тот, кто призван был ими командовать, бежал сюда, чтоб встретить достойный конец.
- Да, все так и должно было случиться, - ответил мне Яул. - Только мы с Беаром и служили Латакии, а не своей гордыне, за что и поплатились, пока наконец не открыли людям истину.
- Не только вы, - горько вздохнул я, - не только вы были обмануты шираями, и не только вы потеряли то, что имели, о их вине. Вы лишились лишь званий и заслуженной славы, а столь благородным людям не стоит скорбеть о такой мелочи. Я же потерял по их вине нечто большее. Послушайте мою историю.
После чего я в очередной рас пересказал свою жизнь в этом мире. С того момента, как меня на дороге встретил ширай Хомарп. Я рассказал, как он был груб с нами, со мной и Авьен, как мы вынуждены были бежать и скрываться. Как Хомарп преследовал нас и угрожал смертью сыновьям моего друга Норру, который рискнул нас спасти. Я рассказал, как мы с Авьен выучились магии, а когда нас погнали из магической школы - пошли в услужение к шираю Кесарру, чтоб удовлетворять любые его прихоти и прислуживать во время грандиозных попоек, которые он устраивал вместе со своими приспешниками. Я рассказал, как меня и мою даву погнали на войну, не спросив нашего желания, рассказал, как затуманил мои мысли араршаин, отдав в услужение своему приятелю-Хомарпу. Рассказал о том, как мы приехали в Хонери, где выполняли любые прихоти ширая, не осознавая того, что нас используют, как рабов. И о своей службе в Совете, куда меня затащили обманом и угрозами, я тоже рассказал. Рассказал о зиме, когда я, невзирая на все сложности, помогал простым людям, ничего не прося в замен.
- Но тогда еще мои глаза были закрыты, - говорил я, - и лишь весной я смог прозреть. Именно весной, волею судьбы, я встретил своего старого друга, Норра, человека, который не побоялся гнева шираев и спас нас с Авьен в первые дни. Мы встретились, и как не пытались враги омрачить нашу дружбу ложными речами, это была встреча старых друзей, на которой мы говорили искренне и душевно. Норр рассказал мне все о новом учении, тогда я еще пытался спорить, я не верил, что ложь может быть столь масштабна, и сети обмана столь глубоко опутать всю Латакию. Мы расстались с Норром как друзья, но когда я вернулся домой, произошло то, что я даже не мог представить в страшном сне. Ширай Хомарп, чувствуя, что время его приходит к концу, понимая, что конец власти шираев неизбежен, решил спастись, ударив меня по самому ценному - по моей любимой, даву Авьен. Он похитил ее и тут же ринулся прочь из города. Беар, Яул - я повторюсь еще раз - вы потеряли лишь титулы и славу, я же по вине ширая потерял самое ценное, что у меня было в этом мире - мою любовь. Я знал Авьен, она была настоящей даву, а даву никогда не оставит добровольно своего шмона. Ее увезли силой, в порыве гнева я бросился прочь из города, бросив предательский совет и все, что имел, но так и не смог их нагнать. Там, в дороге, судьба свела меня с Гобом - он сам может рассказать о своей жизни и о том, сколько зла причинили ему шираи. Мы были в Пограничье и видели, как шираи трусливо прячутся по замкам, а враги несметными ордами рвутся в Латакию. Уже тогда я окончательно понял всю глубинную суть учения, и отправился назад, в Хонери, где вчера пришел на казнь дважды предателя Иссы - он предал не только те слова и клятвы, которые давал как ширай, он предал самих шираев, трусливо бросив их в обреченном Пограничье и бросившись сюда, на запад, в пустой надежде спасти свою бессмысленную жизнь.
Я видел, что с каждым моим словом недоверие ко мне со стороны "учителей" постепенно сменяется радостью. Еще бы. Ведь я не просто говорил то, что они хотели услышать - я не лгал, лишь слегка искажая акценты - а у них теперь появилась огромное количество новых аргументов, свидетельствующих о гнете шираями простого народа и их преступной натуре. Я был уверен, что скоро история с "невинной девой, похищенной из объятий любимого вероломным шираем", станет обязательным пунктом в агитационных речах. Я не знал точно, что слышали обо мне эти два человека, а они наверняка должны были слышать немало, ведь среди бывших советников были и их люди, но что бы они не знали - меня нельзя было поймать на лжи, потому что я говорил почти правду. Но этого было еще мало. Я должен был доказать Беару и Яулу, что предан их учению всей душой, а потому я закончил свою речь такими словами:
- Я слышал многое про вашу борьбу с шираями и их приспешниками, и хочу вам помочь. Не знаю, насколько будет ценным это знание - но вчера, когда я вернулся в город и отправился в свой офис, там укрывался в полном составе весь предательский Совет Латакии, выжидая удобного момента, чтоб подло ударить вам с спину, исподтишка нанеся ядовитый удар. Я не знал, как связаться с вами, не вызвав подозрений со стороны преданных им людей, которые, наверняка, еще остались в городе, а потому вынужден был выждать удобного момента, чтоб рассказать вам это.
В глазах "учителей" вспыхнули радостные искры - видимо, упущенные советники, которые слишком много знали, были для них головной болью. Причем "учителя", еще недавно бывшие врагами, за последнее время настолько сблизились, что им было достаточно одного взгляда и пары слов, чтоб вынести свой вердикт. Яул ушел отдавать приказы, а Беар обратился ко мне:
- Мы рады, что такой человек как ты, шмон аршаин Моше, на нашей стороне. Твои слова были полезны для нашего дела, теперь же говори, что ты хочешь от нас.
- Беар, - ответил я, - не чины, не титулы и деньги красят человека, а дела. Мне не нужна власть и дворцы, я никогда к этому не стремился. Я лишь хочу заниматься тем, что всегда было для меня самым дорогим - помогать простым людям. Не угнетая народ, как делали шираи, а служа ему по мере своих скромных сил. И я прошу разрешить мне продолжать исполнять последние желания людей, ничего не прося взамен. И еще - если вдруг вам станет что-нибудь известно про судьбу даву Авьен - сообщите мне. Я должен ее спасти. А если вами будет пойман ширай Хомарп, то дайте мне с ним самому поговорить - у меня накопилось слишком многое, что я ему должен сказать.
- Шмон аршаин Моше, - своим громовым голосом гордо возвестил Беар, - твои желания благородны, ты волен в своих действиях и тебе будет оказана любая помощь, которую ты попросишь, потому что нет ничего более святого в Латакии, чем жизнь человека. Я же со своей стороны даю тебе слово, что как только мне станет известно что-либо про твою любимую или этого предателя Хомарпа, тебе дадут знать.
- Благодарю тебя, Беар.
Потом нас отвели в гостевые покои, где нам теперь предстояло жить. Я не знаю, что наговорил "учитель" Беар своим солдатам, но весь о нашем высоком статусе разнеслась очень быстро, и все "истинные стражи Латакии" кланялись нам с Гобом почти так же низко, как и самим "учителям". Когда вернулся Яул, то я узнал, что бывший магистр не успел - кто-то предупредил советников, и они успели скрыться буквально за несколько минут до того, как за ними пришли солдаты. Маги смогли это точно определить, но взять след не смогли - над его сокрытием поработал как минимум араршаин. А так как такой был всего один на всю Латакию, то теперь Беар с Яулом точно знали - Жан-Але в Хонери и ведет подпольную борьбу.
Когда же мы с Гобом наконец остались наедине, и я убедился, что нас никто не подслушивает, мой кривоногий приятель сказал:
- Моше, это было великолепно. Знаешь, я с каждым днем все больше восхищаюсь тобой, ты ведь далеко не так прост, как мне показалось во время нашей первой встречи в лесу. Я бы даже сказал, что ты не безнадежен, и если немного постараться - из тебя можно вылепить хорошего человека. Например такого, как я.